Подсовываю лезвие траншейника под крышку и выламываю замок. Вон и он… Полная безвкусица и не функциональность! Ножны украшены россыпью мелких самоцветов, литая рукоять из золота, в нее инкрустированы два нужных мне камня.
Кот подходит, обнюхивает кинжал и громко чихает.
– Это точно. Игрушка! – достаю и начинаю крутить в руках трофей.
Неспешно начинаю выдвигать клинок из ножен, и поражено замираю. Сталь с голубоватым отблеском. Где-то я видел подобное. Обоюдоострый клинок в полторы ладони, с четким долом. Рукоять неудобная – золотая, украшенная камешками, в общем, парадно-дворцовая, а не боевая. Проверяю остроту лезвия на ногте. Затем начинаю строгать толстую ветку. Как по маслу! Снова проверяю клинок – ни капли не затупился. Резко бью им плашмя о чурбачок. Раздается мелодичный звон, лезвие не переламывается. Узора характерного для булата нет, цвет тоже странный. Был не прав, неплохая вещица.
На дне шкатулки лежат какие-то запечатанные сургучом с печатью свитки и письма. Пусть царь всея Руси с ними разбирается, мне-то, зачем эта информация? Но с пленником надо пообщаться, разумеется, на тему кинжала.
– Рыцарь, а рыцарь, ответь мне, – вынимаю у него кляп изо рта, – зачем тебе нужен был этот кинжал?
– Это подарок наместника, в знак дружбы, – хрипло произносит он.
– Скромный какой-то подарок, цена ему – деревушка. Для магистра это слишком мелко, тогда зачем он тебе?
– Я правду сказал! Клянусь рыцарской честью!
– Вы свою честь давно променяли на золотого тельца, – качаю головой, – или ты говоришь правду, или я начинаю резать тебя на куски.
– Это просто подарок!
Взвешиваю траншейник в руке и подхожу вплотную к рыцарю.
– Ты что, правда, будешь его резать?! – влезает Василиса.
– Это тебя не касается, не мешай взрослым дядям общаться!
– Это не по-христиански! Так нельзя! Он же не басурманин!
Мало того, что фанатик, так еще гуманистка и идеалистка! И это в 16 веке! Дурдом на прогулке! Да и логика убивает, значит, басурман резать можно, а рыцарей и остальных нет, дурость какая-то. Резко вбиваю клинок в дерево, в миллиметре от уха рыцаря. Он вздрагивает и косится на рукоять.
– Будешь говорить?
Мужчина хранит гордое молчание.
– Значит, буду отрезать по кусочку пальца, пока не заговоришь!
– Стой! Я скажу! – кричит он, после того как я рассекаю ему кожу на указательном пальце в районе первого сустава.
– Начинай, я внимательно слушаю.
– Это Генрих! Он нашел и рассказал магистру легенду о волхве и его посохе!
