— Борис Степаныч! Опомнитесь! — протестующе воскликнул Ярцев. — Мы прекрасно знаем, о ком идет речь. Так он же выдающийся врач… Не стоит вам на него равняться!
Главный врач отвел хмурый взгляд к окну.
А Дмитрий Николаевич вынул из бокового кармана пиджака листок:
— Позвольте зачитать эту записку. «Дмитрий Николаевич, сегодня в процедурном кабинете я услышал о совете врачей. Я буду летать! В этом у меня нет никаких сомнений. И может, в тот день, когда это случится, вам и надо провести разговор о работе хирурга Ручьевой. Ждать осталось недолго. Капитан Белокуров». В кабинете наступила тишина.
* * *
До встречи Ярцева с Крапивкой оставалось семнадцать дней.
В небольшой прихожей квартиры Ярцевых стоит на треноге полукруглая плетеная корзина, почти доверху заполненная поздравительными открытками.
Теперь уже трудно вспомнить, кто предложил собирать их, чтобы потом, спустя десять-пятнадцать лет, совершить путешествие во времени, перечитывая послания, отмеченные вехами знаменательных дат.
Никто — ни Дмитрий Николаевич, ни Елена Сергеевна, ни бабушка — не оспаривает пальму первенства. Только помнят, что Маринке тогда исполнилось три годика. Теперь ей семнадцать.
Первая неделя мая принесла вороха почты. Два раза в день бабушка опустошала почтовый ящик, затем стопкой складывала корреспонденцию на столе Дмитрия Николаевича.
Писали друзья, коллеги, однополчане и многие бывшие пациенты Ярцева.
Некоторые письма Дмитрий Николаевич зачитывал вслух.
— Лена! Сердечно поздравляет Леонид Алексеевич Скворцов. И опять спрашивает: ты все такая же красивая? Что ответим? Такая же?
Елена Сергеевна улыбнулась.
— Надо ответить Скворцовым телеграммой.
— С подписью: прекрасная Елена. Я — за!.. А вот послание от твоего вечного поклонника Вадима Дорошина. Каллиграфическим почерком свидетельствует свое уважение и шлет наилучшие пожелания.
Утром девятого мая Марина проснулась раньше всех и умчалась раздобывать цветы. Нынче ей повезло: купила отменный букет гвоздик.
Марина торжественно вручила цветы отцу и ровно двадцать раз — была двадцатая годовщина Дня Победы — поцеловала его.
— Я хочу пожелать, чтобы та война была последней.
— Я тоже хотел бы.
— А шампанское по этому поводу откроют?
— Шампанское утром не пьют, — напомнила Елена Сергеевна.
— Мы этого не проходили, мама!
Пришла в праздничной вязаной кофте бабушка, и семейное застолье началось с шумного выхлопа пробки. Шампанское позолотило высокие бокалы.
