– - Никак нет,-- отвечал обиженным тоном солдат.
– - Ну, виноват… Э! да у тебя крест на груди? За что получил?
– - За сра-же-ни-е двадцатого сентября на турецких высотах,-- отвечал тот, точно повторяя заученный урок.
– - На турецких? да тут, брат, все турецкие, да только теперь наши стали… Ну, молодец! Дайте ему рубль…
Потом, выйдя опять на середину, генерал поблагодарил солдат за службу и сказал:
– - Теперь отдыхайте спокойно, только не очень! А придет время, вот этот самый Эрзерум штурмовать будем! -- И Гейман протянул руку по направлению к Эрзеруму.-- Знаю, что вам тяжело, мои молодцы! И мне, старику, тяжело! Что делать? Будем терпеть. Я надеюсь на вас. Вы герои. Мы победили, и эту крепость возьмем и победим! И вперед пойдем -- опять турецкие морды бить будем! Смотрите же, поддержите честь кавказской армии!
Кто-то крикнул "ура", и резкое "ура" несколько раз прокатилось по рядам. Веселые глаза Геймана как будто затуманились, он был доволен и, повернувшись к Иловлину, сказал: "Дайте им по чарке водки", и отпустил солдат, повторив, что "теперь они могут отдыхать спокойно и поправляться". Слушая Геймана, Иловлин невольно вспомнил последние слова его приказа, отданного за четыре дня до деве-бойнского сражения: "Теперь, боевые товарищи, мы поистине завоевали себе спокойные вимние квартиры в сердце Анатолии…" [Имелась в виду возможность расположения войск на зимний период в центре Анатолии -- основной части Турции, расположенной на полуострове Малая Азия. С 20-х годов XX века Анатолией называется вся азиатская часть Турции]
– - Ну, что, как вы кормите солдат? -- спросил его Гейман.
Иловлин приложил руку к козырьку и что-то промычал.
– - Опустите руку… Покупаете у жителей?..
– - Так точно, ваше превосходительство; только здесь – муки почти нет, большею частью все выдаем в зерне.
Генерал нахмурился.
– - Да, да, да… Ручные жернова вам прислали? Нет? Так пришлют на днях,-- продолжал он, как будто сконфуженным тоном,-- раздавайте в роты и мелите, мелите; понимаете? Это мой интендант придумал… Раздайте и заставляйте скорее молоть… Понимаете?
– - Понимаю, ваше превосходительство!
– - Где у вас тут отогреться можно? Ведите меня в ваши апартаменты…
Гейман зашел в офицерскую комнату, от чая отказался, выпил своего вина, которое вез за ним казак, посидел немного, обошел госпиталь и уехал.
V
Вскоре после проезда генерала в О * дошел слух, что в тылу отряда тиф сильно увеличился и что кое-где он уже появился и в блокадных войсках. Этого только и недоставало! В О * было десятка два больных, но не тифозных, и ожидание неприятного гостя производило на всех нехорошее впечатление. Заелов, Чирков и отец Андрей каждый раз, сидя вместе за обедом, среди общих разговоров и шуток, вспоминали об эпидемии. Есаул Заелов, для поддержания бодрого духа, подправлял себя водкой; Чирков спал восемнадцать часов в сутки, а отец Андрей вздыхал и говорил: "На все божье изволение, и ему надо покоряться…"
