Доктор Сток тихо засмеялся. Океан гас. Солнце нижним краем коснулось горизонта, и с океаном совершилось удивительное преображение: он стал светлее неба. Небо потемнело, было багровым на западе, тёмным на севере, чёрным на востоке, а океан сиял последним, проникновенным сиянием. Солнце уходило вниз, сияние тускнело, теперь и океан был смутно-багровым на западе, чёрным на севере и востоке. Сток сказал:
– Могу вам объяснить, кто такой этот специалист по экспериментальной астрологии. Возможно, он и астролог, но экспериментирует не с небесными светилами, а с психикой. Мы для него подопытные объекты… Он предлагал мне купить мою душу и показывал приборчик, будто бы моделирующий свойства моей души. Уверен, что то был психокомандный аппарат. И если бы я разрешил настроить этот аппарат на мою психику, то Боймер получил бы возможность втихаря управлять мною, диктовать мне мои настроения: робость, подавленность, ликование, покорность… Я стал бы для него таким же подопытным, какими, вероятно, являются все сотрудники. А разговоры об экспериментальной астрологии, покупке души, даже облик потрёпанного Мефистофеля – камуфляж, нагнетание несуразностей. Без дичи поведение Боймера сразу породило бы подозрение. Сумасбродство – неплохая форма обмана.
– Вы не ответили на мою просьбу, – напомнила Агнесса. – Мне непереносима мысль, что мой Бриарей, тиражированный в тысячах экземпляров, станет ударной армией в войне. Я совершенствовала его способности не для того, чтобы он истреблял людей. Хорошо бы его взорвать, но где достать взрывчатку? А разобрать его мне попросту не дадут. Да и собрать его снова не составит труда. Его надо просто уничтожить, доктор Сток.
– Я помогу вам, Агнесса, – сказал Сток. – Вы обратились по тому единственному адресу, который вам нужен. Ваш Бриарей – киборг, верно? Может ли он существовать без живых клеток?
– Нет, конечно. Живая ткань – главный элемент его конструкции. Механические элементы в нём – вроде арматуры, они лишь скрепляют живую ткань в целостную систему.
– Прекрасно. Я сконструировал орудие, уничтожающее любую живую клетку. Приводите завтра Бриарея ко мне, и мы превратим его в кучу хлама. Я намерен испытать своё изобретение дважды – в первый и в последний раз. Толстый Джон Паолини и генерал-профессор Гордон не получат ни вашего Бриарея, ни моего резонансного импульсатора.
– Пойдёмте домой, мне холодно, – печально сказала Агнесса Коростошевская.
