Как будто человек, только очень тощий, словно специально обезжиренный. На голове отростки. Шея прикрыта панцирем. На месте живота просто провал, кожа чуть ли не прилипает к спинному хребту. Ноги длинные, со странными суставами. Похоже, прыгать он мастер. Сомнительно, чтобы у этого типа был нормальный кишечник. Питается чем-то легкоусваиваемым вроде крови. Если вообще питается.
И еще на нем был галстук, обычный галстук аккуратного клерка. На галстуке – блестка корпоративного значка. Это один из сонма молодых совладельцев пост-военного мира. Типичный обитатель небоскребного муравейника, грызущий остатки прежней разболтанной жизни и превращающий их в сверкающую ткань прекрасного нового мира.
У существа быстро развернулись крылья. Тоньше любой пленки. Брр, Грамматикову с детства почему-то не нравились летучие насекомые.
В виртуальном окне появилась информация, что эта тварь, еще недавно бывшая человеком, теперь переформатирована диффузными техническими системами.
Существо обернулось к Грамматикову. Смотрит, как будто. От этого взгляда зуд по коже. В голове Грамматикова услужливо всплыли сведения из какой-то книжки по пиару.
– А мы с вами не учились в одной математической школе?
Вопрос остался без ответа. Расправив крылья, существо прыгнуло в пропасть. Как будто прыгнуло в пропасть. Рывком сменив курс, оно налетело на Грамматикова.
Грамматиков не успел даже подумать об оружии. Он автоматически ударил эту небоскребную нечисть ногой в твердый живот, ее руки рванули его за куртку, но все же соскользнули.
Существо пролетев по какой-то ломанной траектории, снова бросилось на Грамматикова. Но на сей раз он выстрелил. Пуля выбила из «саранчи» красный фонтан, она с воплем кувыркнулась назад, склеила крылья и упала вниз…
Надо выбираться, потому что поднимается ветер и руки устали.
Завитушка, на которой сидел Грамматиков, была окончанием архивольта, который на другой стороне входил в балюстраду смотровой площадки. А выше балюстрады на шпиле небоскреба алел бутон, и он источал запах любви…
Грамматиков оглянулся по сторонам, потому что ему стало стыдно. Бутон гонофора тянул его к себе, как тянет и формой и запахом бутон женской груди, он затягивал Грамматикова сладкой глубиной, словно шмеля-опылителя…
Сперва надо вскарабкаться на площадку. Отсоединить кресло-парашют и подтягиваться вверх, охватывая выступ со обеих сторон всеми конечностями. Похоже на детские забавы…
Цепочку размышлений прервал пропущенный удар, который едва не сбросил Грамматикова с километровой высоты вниз.
