— Ты хотела стать женой этого осужденного?
— Да, ваше высочество; мы хотели повенчаться.
— И теперь, когда тебе известно ремесло этого Джакопо Фронтони, ты все-таки не отказываешься от своего намерения?
— Не отказываюсь, потому что я знаю, кто он на самом деле. Он пожертвовал своим именем, чтобы спасти томящегося в тюрьме отца…
— Это дело требует вашего объяснения, отец. Девушка слишком взволнована и не может ясно передать его сущность.
— Великий государь, она хочет сказать, что республика разрешила сыну навещать заключенного отца и дала ему надежду на освобождение при условии, если он, служа в тайной полиции, согласится прослыть за наемного убийцу!
— И вся эта невероятная история опирается только на слова осужденного к смертной казни преступника?
— Да, того, кто уже много раз видел смерть перед собою… Во всяком случае, синьор, это дело заслуживает внимательного расследования.
— В этом отношении ты прав… А когда назначена казнь?
— Завтра на рассвете, государь.
— А что с отцом?
— Он умер, в тюрьме, дож Венеции…
В течение нескольких минут дож молчал.
— Слышал ли ты о смерти рыбака Антонио? — спросил дож.
— Да, и я утверждаю, что Джакопо не виновен в этом преступлении. Я исповедывал этого самого старика перед тем, как он был… убит.
Дож отвернулся; он начинал понимать истину.
— Ваше высочество! — произнес дрожавший голос.
— Что тебе надо, девушка?
— Я надеюсь, что ваше высочество не допустит Венецию до такого позорного преступления.
— Ты слишком смело говоришь, моя милая.
— Опасность, грозящая моему Карло, научила меня быть смелой. Может быть, вы согласитесь пойти взглянуть на бедного Карло или прикажете его привести сюда? Его простой рассказ докажет вам всю несправедливость возводимых на него обвинений.
— Это бесполезно… совершенно бесполезно. Твоя уверенность в его невиновности красноречивее его слов.
Луч надежды блеснул в глазах Джельсомины. Дож, казалось, совершенно терялся; он смотрел то на девушку, то на члена Совета Трех, лицо которого попрежнему оставалось безучастным.
Он дал знак Джельсомине и монаху удалиться. Джельсомина охотно повиновалась, так как торопилась в камеру Джакопо. Но монах задержался на минуту, не доверяя успеху своей просьбы. Он увидел, что старый дож подошел к безмолвному члену Тайного Совета и протянул ему руки, как бы ища его сочувствия.
