— Хорошо иметь две струны на своем луке, и когда вы узнаете то, что вы должны привезти из этой страны, тогда поймете и то, почему я посылаю вас на юг прежде, чем вы воротитесь сюда с вашей кладью.
— Там можно найти только черепах, — сказал, смеясь, Росвель Гарнер. — На этих берегах не растет ничего, кроме чахлого кустарника; водятся там еще черепахи.
— Гарнер, — сказал торжественным голосом Пратт, — этот остров, кажущийся нам незначительным, содержит сокровище. Много времени назад пираты спрятали его там, и теперь только я один владею этой тайной.
Молодой человек посмотрел на Пратта с удивлением, как будто он сомневался в том, что Пратт был в своем уме.
Он хорошо знал его слабую сторону и был готов предполагать, что Пратт так много думал о деньгах, что, наконец, помешался. Потом он вспомнил умершего матроса, бесчисленные свидания, которые у него были с Праттом, внимание, которое последний всегда ему оказывал, покупку шхуны и неожиданное и внезапное снаряжение ее… и понял все.
— Дагге сказал вам это, господин Пратт, — заметил Гарнер, — и не он ли вам говорил об островах морских тюленей?
— Допустим, что это так! Почему же Дагге не мог этого сказать так же, как и всякий другой человек?
— Я полагаю, господин Пратт, что вы не надеетесь извлечь больших выгод из этой второй части путешествия?
— Тут-то, Гарнер, я и надеюсь на большие выгоды. И вы сами согласитесь с этим, когда узнаете всю историю.
Пратт после этого рассказал все подробности сообщения, сделанного пиратом.
Сначала молодой человек слушал рассказ спокойно, потом с любопытством, наконец, с уверенностью, что все это справедливее, чем он прежде предполагал.
— Необычайно! — вскричал Гарнер. — Это самая необыкновенная история из всех, мною слышанных! Возможно ли, чтобы так долго и давно не вспоминали о таком множестве серебра и золота.
— Три пирата зарыли его, боясь доверить это экипажу своего корабля. Они сказали, что хотят ловить черепах, как и вы сами скажете, и в то время, как матросы занимались охотой, пираты отдалились от берега и положили это сокровище в трещину одного прибрежного утеса, как я уже сказал вам.
Росвель видел, что надежды старика были слишком велики, и что им нельзя противиться, потому что здесь заговорила вся его алчность.
— При некоторой опытности можно очень легко придать лжи вид правды. Но сказал ли этот Дагге, как велики те деньги, которые, по его словам, оставлены пиратами на этом берегу?
— Да! — сказал Пратт, и вся его низкая и скупая душа, казалось, заблистала в его глазах при этом ответе. — По рассказу пиратов, в этом сокровище не может быть менее тридцати тысяч долларов в виде дублонов, чеканенных на королевском монетном дворе, дублонов нормального веса, по шестнадцати унций в фунте.
