Какой-то незнакомец, не вошедший вместе с другими и, следовательно, не совершивший обычного утреннего возлияния, стоял в углу таверны и, повидимому, был погружен в собственные мысли. Этот человек привлек проницательный взор трактирщика, который подумал, что, пожалуй, и на нем можно кое-что заработать, если вступить с ним в разговор.
— Какой прекрасный ветерок, чтобы прогнать ночной туман, сударь, — произнес трактирщик, всей грудью вдыхая действительно нежный, укрепляющий ветер чудного октябрьского утра. — Вот именно этот укрепляющий воздух составил репутацию нашему острову и делает его самым здоровым во всем мире. Притом, как известно всем, это красивейшее место. Вы, вероятно, иностранец?
— Только-что прибывший, сударь!
— Судя по вашему костюму, вы — моряк, и я готов поклясться, — продолжал трактирщик, улыбаясь, как бы поощряя свою собственную проницательность, — что вы ищете судно. Мы видим здесь многих, приходящих с тем же намерением. Но хотя Ньюпорт и цветущий город, однако, нельзя воображать, что довольно только спросить про корабль, чтобы найти его. Попытали ли вы счастье в столице провинции Байи?
— Я только третьего дня оставил Бостон.
— Как? Гордые жители этого города не нашли для вас корабля? Да! Они хорошие болтуны, но у них едва ли найдется столько кораблей, сколько у нас. Вот великолепный бриг; вот корабль, пришедший вчера вечером. Это благородное судно, и его каюты достойны принца. Теперь как-раз время попроситься туда на место хорошему моряку. А там, вне форта, невольничье судно.
— Правда, что корабль, стоящий в бухте, поднимет паруса при первом ветре?
— Это наверно. Моя жена имеет там некоторых родных. Я знаю, что все бумаги уже готовы, и его удерживает только ветер. Нужно вам знать, что моряки у меня имеют текущий счет, а в такие трудные времена честный человек должен наблюдать за своими интересами. Да, это известный корабль: «Королевская Каролина».
— Я попрошу вас, сударь, сказать, хорошо ли вооружено это судно? — спросил иностранец, на лице которого задумчивость сменилась выражением живейшего интереса.
— Да, да; на его борту есть несколько бульдогов, чтобы лаять в защиту его прав и сказать слово в поддержку чести короля. Джуди, Джуди! — громко закричал он молодой негритянке, собиравшей на дворе щепки. — Сбегай к соседу Гомспэну и постучи как следует в окно его спальни. Добряк заспался дольше обыкновенного. Это необыкновенно: бьет семь часов, а портной не пропустил ни одной капельки горькой в свою пересохшую глотку.
