Тогда Сергей передумал. Он вдруг увидел себя стороны, — как он сидит тут на корточках, точно в уборной и тычет ружьём под диван… Глупо как-то. Ужасно глупо. Некрасиво и вовсе не похоже на картину справедливого возмездия. Он встал, посмотрел на ружьё, ещё раз крепко задумался… И понял, что есть же ещё брат! Брат! Вот ведь подлость какая: брат!
Он вскинул ружьё на плечо и вышел на улицу. Нужно было пройти от дома родителей жены до собственного дома, — это недалеко, но с ружьём в руках как-то неловко. Тем не менее, он пошёл. Его не остановили, но кто-то всё-таки заметил и успел позвонить Роману.
— Идёт? С ружьём? — сказал Роман. — Спасибо, я всё понял.
И повесил трубку.
Почти тут же в дверь позвонили. Роман пошёл на звонок.
— Серый, ты? — спросил он через дверь.
— Открой, гад! — заорал Сергей, который за время своей проходки успел привести себя в должное боевое настроение.
— Серёга, ты, главное, успокойся… — сказал Роман, и открыл.
Перед ним стоял Сергей с ружьём наперевес. Лицо его было перекошено смешной, дурацкой гримасой гнева, а два ствола кровожадно смотрели в живот брату. Второй раз за лето Роман оказался под прицелом. И он снова согласился с таким поворотом.
— Ладно, Серёга, заходи, поговорим… Действительно, я виноват… — сказал Роман, но последнее его слово потонуло в грохоте выстрела.
Секунды две Сергей смотрел на вонючее голубоватое облако, расплывшееся по прихожей, и среди этого облака согнувшегося в три погибели Романа. Потом Сергей бросил ружьё на пол и убежал. А Роман к вечеру умер. Он, судя по всему, очень страдал от раны, но при этом находил в себе сил успокаивать собравшихся: «Да всё нормально будет… Я спортсмен, я вытяну…»
Сергею дали пятнадцать лет, что стало с его женой, я не знаю. Я только думаю: как странно всё вышло. Мой пистолет, наставленный на Романа — что это было? Кто-то скажет, что Роману на роду было написано погибнуть от пули, — и с этим трудно поспорить. Не вышло со мной, — вышло с братом, а не вышло бы с братом, так кто-нибудь другой начал бы палить…
Или это было пророчество? Предостережение? Или мне всё-таки следовало выстрелить, чтобы снять грех с Сергея, — ведь мне-то этот грех не зачёлся бы, — роковая случайность, несчастный случай… Да нет, так тоже нельзя…
