Так вот, этот-то самый колдун, которого все окрестные деревни знали и боялись, положил глаз на мою тринадцатилетнюю бабушку. Он ведь стар уже был, или не то что стар, но уж очень весь скрючен, очень неладен — долго такие не живут… А колдунам перед смертью — делай, что хочешь, хоть вывернись наизнанку, — а колдовское свое мастерство непременно кому-то передай. И не первому встречному желательно, а особому, подходящему человеку. Не знаю, как там они подходящих узнают, только он на мою бабушку глянул — и узнал. И стал ее к себе приваживать — все словами-то ласковыми, да подарочками, да обещаниями. Бабушка про то, что он колдун, — знала. Но то ей и лестно было: вот, все боятся, все от него шарахаются, а она у него, как любимая внучка, и он пылинки с нее сдувает. Потом, он поначалу многого-то не говорил, самых страшных-то секретов не выдавал, а так: «Я тебе, девонька, про целебные травки расскажу, от болезней лечиться будешь, родных своих всех вылечишь, людям будешь помогать… Я ж человек-то добрый… Я ж тут добрее всех; только — и умнее всех тоже. А люди ведь не любят, когда кто-то умнее их выходит… Не любят… А если меня не любят, то и мне их любить не обязательно…»
Ну, травка за травкой, а дошло дело и до более серьезных вещей. Но прежде чем к ним приступать, нужно было ученицу показать начальству, чтобы получить визу на дальнейшее обучение. У колдуна известно, какое начальство. «Мы, — говорит, — девонька, пойдем с тобой в лес. Да ты-то пойдешь впереди, а я сзади. Что я буду говорить — ты не слушай, не надо, это я не тебе… А вот как крикну — ложись! — так ты сразу падай! И головой в мох! И потом, что ни услышишь — головы не поднимай, пока не скажу. Там всякое разное будет слышаться, но ты лежи, лежи… Главное — головы не поднимай!» Бабушка была не из пугливых — пошла. Идут по лесу. Колдун кого-то зовет, с кем-то разговаривает, кого-то ругает… Непонятно и неинтересно слушать — нить все время теряется. Как зашли подальше, к болоту к какому-то… Тут колдун приказывает: падай! Она пробежала шага четыре вперед и упала. Лежит, но головы не опускает — смотрит.
И вот, что она там увидела, — я не знаю. Она сама не рассказывала никогда, а на вопросы отвечала, что, мол, — не нужно… Ни к чему такое знать, никому от этого лучше не станет… «Страшно было?» — «Ох!.. — машет рукой, — тьфу… Не видеть бы никогда!..»
Короче, увидела она то, что увидела, вскочила на ноги и побежала из леса. Думала — гнаться за ней будут. Но нет, никто не гнался. Лес вокруг тихий, спокойный, знакомый… Колдун часа через два вернулся в деревню — тоже тихий, молчаливый, ни на кого не глядит, бабушку к себе не зовет… Она на следующий день как ни в чем ни бывало вышла на улицу, — а сама думает: что, мол, будет-то теперь? А ничего. Колдун словно забыл про нее, словно не видит ее совсем. Она и успокоилась.
