Кроме того, Робера начала безумно раздражать обстановка в доме, который еще недавно он считал родным. Maisons-Laffïte, ранее казавшийся ему оазисом «любви, вкуса и утонченности», теперь казался ему «бабьим царством». Я и не предполагал, сокрушался Оссейн, что в результате окажусь единственным мужчиной в этой большой и дружной женской семье! Когда он обращался к Марине: «Дорогая!», на его зов откликались сразу все ее сестры: «Да-да?» И скоро ему стало мерещиться, что он женился не на одной из сестер Поляковых, а сразу на всех четырех. Ему с Мариной никогда не удавалось оставаться наедине, у них не было каких-то только своих, сокровенных тайн, неприкасаемого «интимного пространства».
По возвращении жены из скандинавских странствий они крупно повздорили. Недолго думая, Робер развернулся, отправился на вокзал — чтобы куда-нибудь умчаться и, «выбирая натуру для будущих съемок», привести в порядок нервы. Но la Sorcière Марина оказалась мудрее, чем предполагал Робер, тут же поспешила за ним и… купила билет в соседнее купе. Дорога, как известно, способна примирить кого угодно. А уж общая работа — и подавно…
Один за другим на экраны выходят их фильмы «Простите наши прегрешения», «Ты — яд», «Ночи шпионов»… Но постепенно эти съемки все больше начинали напоминать бесконечный производственный конвейер. «Не припомню дня даже короткого отдыха за это время, — сетовала Марина, — разве что последние две недели беременности, проведенные в Швейцарии…»
«По блестящим от дождя улицам пробираются пятеро пленников, окруженные эсэсовцами в форме, которые толкают их к пляжу, — как хроникер, фиксировала она свои впечатления о днях работы над „Шпионами“. — Мы построены в ряд по кромке серых волн, лицом к тем, кто нас будет расстреливать. Мы чувствуем тревогу предстоящего момента, когда жизнь превратится в смерть. Мы смотрим на низкое небо, покрытое тучами, мы крепко держимся за руки. Один из нас снимает очки и аккуратно кладет в карман куртки. Мы дрожим от холода и страха. Короткий приказ, и легкий дымок поднимается над ружьями. Все кончено…
Эпизод снимали длинной фокусной линзой, вся съемочная группа пряталась в высокой траве. На несколько часов мы оказались в шкуре этих людей, так непохожих друг на друга, но объединенных абсурдностью этой казни… Мы все переживали отчаянный страх…»
Ее новеллы тех лет, репортажные зарисовки с натуры, наброски портретов актеров, друзей, коллег, режиссеров, великих и не очень, через полвека станут главами удивительной мемуарной книги «24 кадра в секунду», дневником эпохи, одной из главных героинь которой будет она сама, Марина Влади.
