О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей. —
вдруг нараспев процитировал Валентин. — Кто написал?
— Да не знаю я! — покраснела от досады Лина. — Нашел время стихи читать!
— Тютчев Федор Иванович, — не обращая внимания на ее досаду, пояснил Валентин. — Когда его юная любовница, подарившая ему троих внебрачных детей, умерла от чахотки, он не находил себе места от горя. И супруга Тютчева, Эрнестина, кстати сказать, мать троих законных его детей, утешала главу семьи, как могла, говоря, что печаль мужа для нее священна, какова бы ни была ее причина.
— А ты откуда знаешь? — поразилась Лина. — Ну… тогда были другие нравы.
— Нравы всегда одинаковые — за любимым можно пойти на край света. На грань моральных допусков. Пойдешь? — Глаза Валентина уже не смеялись.
— Нет! Еще чего! Не пойду! Мне и здесь хорошо. То есть плохо, — запуталась Лина. — Но все равно не пойду. Ты рассказываешь мне небылицы. Или дразнишь меня. А я хочу, чтоб все по-старому! Понимаешь?!
— Хотеть можно только от себя, — Валентин развел руками, как будто выражая сожаление. — Некоторые обстоятельства сильнее нас. Их приходится принимать как данность.
— Угу. Типа: если избежать изнасилования не получается, то расслабься и получи удовольствие? — усмехнулась Лина.
— Тебе не идет. Давай с этого места сначала: чего ты хочешь от себя?
— Тогда я хочу… терпения, — с трудом сформулировала Лина. — Чтобы переждать. А там видно будет.
— А это не ко мне, это к господу богу, — тут же парировал Валентин.
— Ну Валя! — вдруг капризно и сердито, как маленькая, крикнула Лина. — Ты должен, должен мне помочь! Ты должен сказать, что мне делать! Ты мужчина, в конце концов, тебе проще на это посмотреть с его стороны. Ты же сам говоришь, что ты психолог не собачий, а человеческий! Что у вас там говорят клиенткам в таких случаях? Ну дают же какие-то советы? Как себя вести, что делать? Представь, что я пришла к тебе на прием. Вообще-то оно так и было, между прочим!
— Советы дают только шарлатаны. Настоящие психологи заставляют думать и искать ответ самостоятельно. Я так полагаю. — Казалось, на Валентина ее вспышка не произвела ни малейшего впечатления.
— Но я не могу оставаться с этим, как же ты не понимаешь? Я думаю обо всем этом день и ночь, мне наплевать на все, кроме этого, я уже стала истеричкой, — всхлипнула Лина, совершенно вымотанная этим странным разговором, каких еще никогда в жизни ни с кем не вела. — Мы же пришли туда, откуда начали!
