Сохраняя обиженное беби-выражение, Буся просочилась мимо Лины на кухню и принялась там шумно лакать воду.
— Нет уж, голубушка, — не поленилась пойти за ней Лина. — Ты мне объясни свое поведение, уж будь добра. То ты истерики устраиваешь, то лежишь как неживая, то депрессия у тебя, то крик на весь дом. Простые команды перестала понимать, да? Если я говорю — иди сюда, то я второй раз повторять не буду! Ты же слышала, Валя мне сегодня вообще намекнул, что ты симулянтка и пытаешься меня своими болезнями шантажировать. Так вот, запомни, голубушка: этот номер у тебя не пройдет! Нечего тут против меня заговоры устраивать! Это мой дом, и я здесь хозяйка, а не ты!
Перепуганная очередной вспышкой хозяйского гнева, на этот раз собака упала на спину и подставила живот, сдаваясь на милость победителя, но Лину не так-то просто было остановить. Незаметно для себя, она перешла на крик, припоминая все новые и новые собачьи прегрешения, и только телефонный звонок заставил ее замолчать. Едва придя в себя, она схватила трубку.
— Линусь, ну ты где? Опять сотовый забыла, что ли? Я звоню-звоню… — Голос у Сергея был оживленный, энергичный. — Как у вас дела? Как Андрюха? Я по вам уже соскучился! А бассейн приходили чистить? Нормально сделали?
— Нормально… — выдавила из себя Лина.
— А у меня, как выяснилось, работы невпроворот, наверное, всю пятницу придется тут провести, так что приеду в субботу только. Ладно, что делать, номер хоть приличный, двухкомнатный. Даже джакузи есть, представляешь?
Лина отодвинула трубку подальше от уха и посмотрела на нее, как будто впервые видела. Трубка что-то говорила голосом Сергея, весело и напористо. Лина нажала «отбой». Перевела глаза на собаку — та забилась в дальний угол и тряслась, исподлобья глядя на Лину. Довольно долго они сидели в тишине, глядя друг на друга, Лина — отстраненно, Буська — испуганно. Сергей отчего-то больше не перезванивал. Наверное, решил, что связь плохая. Или пришла эта. Ведь не при ней же он звонил.
— Бусечка… ты прости меня, пожалуйста, девочка, — придя в себя, жалобно попросила Лина. — Я сама не знаю, что со мной делается. Я не виновата, честное слово. И ты не виновата. Это все он, понимаешь? Мне тоже очень плохо. Знаешь, была бы я тобой, сейчас бы съела пару плиток шоколада, пошла бы в спальню и…
Ободренная ее тихим голосом, Буся выбралась из укрытия, подошла поближе и села, прислушиваясь.
— Нет, так нельзя, я понимаю. Надо держаться, надо что-то делать, а то и вправду с ума сойду, — пожаловалась Лина. — А что делать? Не знаю. И не спросишь ни у кого. Хотя… слушай…
