Я аккуратно притворил дверь. Тихо щелкнул замок. В дверях комнаты показалась Яна.
— Мой дом, — с непривычной потаенной грустью сообщила она. — Можешь не разуваться.
Я сделал шаг навстречу. От Яны пахло совсем не так, как от мертвой квартиры, и аромат ухоженной женщины сводил с ума. Уже плохо соображая, я обхватил ее, притянул к себе и принялся целовать.
Черт с ним с Фарой. Пусть узнает. Пусть убьет. Это будет потом.
Яна отвечала на поцелуи с неподдельной страстью. Потом отстранилась, рассмеялась тихо.
— Подожди минуточку.
— Только не говори, что тебе надо в душ.
— Какой душ! — хихикнула она. — Мечтатель. Канализация не работает, воды нет, света тоже. Я дверь запру.
Я отпустил девушку, она скользнула мимо меня. Скрежетнул ключ в замке, и Яна вернулась ко мне в объятия.
Не переставая целоваться, мы как-то переместились в комнату. Здесь не было запаха плесени. Окно занавешивала плотная штора. На столике в углу горели свечи. Янка явно готовилась к моему приходу. Эти приготовления тронули еще больше. От них веяло чем-то давно утерянным, оставшемся в том, старом мире.
Куртка осталась в коридоре. Яна стянула с меня рубашку. Я запустил руку под кофту, ощущая теплое женское тело. Молодое, упругое, с бархатистой кожей. Давно забытое ощущение.
Яна изящно вывернулась из моих объятий, оставив меня обниматься с кофтой. Одним мягким кошачьим движением отскочила на кровать. Умастилась, демонстрируя офигенную грудь, улыбнулась оттуда, шлепнула ладошкой рядом с собой.
— Иди ко мне.
И все смешалось в безумном хороводе прикосновений, поцелуев и страсти.
Я лежал на кровати и смотрел на пожелтевший потолок. Свечи догорели. Окно расшторили. Хотелось курить, но курить было нечего.
Яна положила мне голову на грудь и, кажется, задремала.
Невероятная женщина. Почему она не встретилась мне за пару лет до спячки? И почему она теперь с этим хреном Фарафоновым? И что дальше? Ведь не сможем же мы продолжать отношения так, как они идут сейчас. Во-первых, все тайное становится явным. А во-вторых, даже если никто ничего не узнает… Я не смогу долго делить ее с Фарой. Это выше моих сил. А значит, всё равно все узнают. Вопрос времени.
Яна едва ощутимо коснулась моей груди, легко провела пальчиком вниз до самого измочаленного любовью естества.
— Я тебя люблю, — проговорила она тихо.
— А Фарафонова?
Яна подняла голову, посмотрела удивленно. Потом улыбнулась, потрепала по волосам и взгромоздилась на меня сверху.
— Глупый. Гришка — это вынужденно. Это сила, которая сама ко мне пришла. Если б не он, меня бы пользовали другие. Лучше один и умеренно, чем все кому не лень. Ты меня осуждаешь?
