На выходе из столовки меня ждал Толян.
Он возник из сгустившихся до чернильной темноты сумерек и ловко подхватил меня под локоть:
— А ну-ка, пойдем.
Я напрягся и послушно потопал, куда вели, не задавая лишних вопросов. Хотя их было в достатке. Понятно дело, что Толян обижен, но как-то слишком резко он себя ведет. Что случилось? И куда меня тащат?
— Фара просил тебя найти, — будто прочитав мои мысли, поделился Толян.
Внутри что-то звонко оборвалось.
Ну всё. Узнал Фарафонов про то, как я с Яной в пустой квартире лизался. Теперь расплата близка, и все встает на свои места: и нежданное появление Толика, и интерес к моей скромной персоне со стороны Фары. И тональность, в которой со мной общается Толян, тоже вполне объяснима.
Я выдернул руку.
— Сам пойду.
Конвоир фыркнул, но ничего не сказал. Только шлепал за спиной. Интересно, ТОЗ свой достал, мне уже ствол в спину смотрит, или просто так гуляем?
У костра Фарафонова народу было даже больше, чем вчера. Ну что ж, если готовится суд над прелюбодеем, это оправданно. Смотреть, как мне отстригут яйца кусторезом — или что там в таких случаях устраивает Фара? — куда интереснее, чем слушать байки про Таиланд.
Хозяин кремля сидел на своем обычном месте, рядом, по левую руку, пристроилась Яна с отсутствующим видом. В груди кольнуло, причем я так и не понял отчего: не то от страха, не то от ревности.
Фара поднялся нам навстречу. Взгляд его устремился мне за плечо, туда, где топал Толян. На лице Григория появился знакомый оскал.
— Я достаю из широких штанин, — продекламировал он на манер Маяковского, — член размером с консервную банку. Смотрите, завидуйте, я — гражданин, а не какая-то там гражданка!
Вокруг захрюкали сдавленными смешками. Толян вышел у меня из-за спины с надутым видом.
— Гриша, это не смешно.
Сидевшие у костра захохотали в голос. Толян прошел мимо, сердито плюхнулся по правую руку от хозяина.
Фарафонов кивнул мне.
— Ну, а ты чего? Садись. В ногах правды нет. И между ними, — он покосился на Толяна, — как показывает практика, тоже сплошной обман.
Притихшее было похихикивание снова набрало силу. Да, Толику теперь туго придется. А вместе с ним, судя по всему, и мне: надо же и ему на ком-то срываться, а я как нельзя лучше подхожу на роль виновника всех его бед.
Я присел на бревно. Твердое и неудобное. Сегодня мне вообще здесь было крайне неуютно. Фара, видимо, это почувствовал.
— Чего ерзаешь? — прохрипел он. — До ветру охота? Сходи, и я тебе кое-что покажу.
