«Фара их кормит, одевает и защищает. Без Фары они бы загнулись», — объяснил он. То, что силами этих людей кормится, одевается и защищается и Фарафонов и все его окружение, в голову Толяну не приходило. Намекать ему на это я поостерегся. До вечера я должен был вести себя тише воды ниже травы. Именно вечером решалась наша судьба. Так сложилось.
По местной традиции всякий пришедший из червоточины в первый вечер допускался к костру Фарафонова и выступал в роли шута, или Шахерезады. От того, какие байки он травил, зависело будущее. После первого вечера можно было с равным успехом как остаться у правительственного костра на привилегированном положении, так и получить клеймо барана и отправиться выполнять черновую работу за пайку.
Я планировал уйти.
— А дальше что? — хриплый голос Фары вернул меня в реальность.
Я отвел взгляд от костра.
— Дальше… Пару дней в отеле поторчали. Потом один крендель пришел безумный. Рассказал про стену светящуюся в джунглях, мол, там люди пропадают. Чего-то про духов плел.
— В духов веришь? — с усмешкой спросил кто-то из сидящих рядом с Фарой.
— В духов я не верю, а светом заинтересовался. Ну и пошел. Звезда со мной увязалась. До сих пор не понимаю почему.
— Любит она тебя, — раздался за спиной женский голос.
Я обернулся, чтобы ответить и подавился словами.
Она была невероятно красива. Высокая, стройная, молодая. С умопомрачительными формами и золотистыми волосами. В глазах ее плясали черти, а когда улыбнулась, на щеках появились очаровательные ямочки.
— Яна, иди сюда, — хрипло приказал Фарафонов.
Девушка легко перепрыгнула через бревно, на котором я сидел, подошла к хозяину кремля и послушно села рядом.
Я попытался отвернуться, но взгляд к Яне притягивало словно магнитом. На нее хотелось смотреть бесконечно долго. Ей хотелось любоваться.
Фара поймал мой взгляд, недобро оскалился.
— Что, опять со свету ни хрена не видишь?
Я поспешно отвел глаза. Сказал для всех, отвечая Яне:
— Это невозможно. Между нами ничего нет и быть не может.
Я огляделся по сторонам, Звездочки в пределах видимости не наблюдалось.
— Кстати, где она?
Оскал Фарафонова стал шире.
— С Толяном она. На звезды пошли посмотреть. А ты чего так взволновался, если между вами ничего нет и быть не может? Или может?
Я покачал головой.
— Чего это? — полюбопытствовал Фара.
— Она Звезда… — начал я.
— И ты стушевался? Какая она там звезда? Захолустного тайландского театра?
— Травести-шоу, — честно ответил я.
Над костром повисла тишина, нарушаемая потрескиванием углей. Кто-то глупо хихикнул.
