Когда я с грустью заговорил об этом с Холмсом, он ответил с редкими для него ностальгическими нотками в голосе:
— Я полагаю, Уотсон, что в конце концов все наши привычные места изменятся — это неизбежно. Только вчера я узнал, что Ньюгейтскую тюрьму планируют снести в течение этого года, а вместо неё построят новое здание уголовного суда на Олд-Бейли-стрит.
— Это будет действительно благая перемена, — заявил я.
— Ничто не остаётся прежним. Я даже допускаю мысль, Уотсон, что мы оба не так молоды, как когда-то.
С этим трудно было спорить, но я не понимал, какое отношение к моему ответу насчёт Ньюгейта имеет наша ушедшая молодость. Хотя никто не станет сожалеть о сносе этого мерзкого рассадника заразы, который давно пора было убрать, перестройка нашего любимого ресторана была совсем другим делом. Его, конечно, надолго закроют, а когда он снова откроется, там, разумеется, не будет такого опытного, хорошо обученного персонала.
Холмс сел за свой излюбленный столик в «Симпсоне», откуда мог наблюдать за оживлённой улицей и в то же время вести любой приватный разговор, не опасаясь, что его подслушают. Вскоре к нам присоединился Мартин Армстронг.
Это был человек примерно двадцати пяти лет, среднего роста, светловолосый, с чёткими чертами лица. Он был хорошо одет в современном стиле, как и подобает успешному журналисту. От жизнерадостности, присущей американцам, не осталось и следа: сказалась недавняя трагедия. Как и Алтамонт, он носил траурную повязку, и было заметно, что утрата невесты была для него тяжёлым ударом.
Отвечая на первый вопрос моего друга, Армстронг сразу же выразил своё согласие с той оценкой, которую мистер Алтамонт дал ситуации в Норбертон-Хаус.
— Да, джентльмены, я уже слышал все подробности спиритического сеанса, который был проведён вчера вечером. Матушка Луизы позвонила мне сегодня утром и всё рассказала. Она сильно взволнована и, по-видимому, огорчилась из-за того, что я не разделяю её энтузиазма.
После этого я беседовал с Ребеккой — это младшая сестра Луизы. Вчера вечером её не было дома, но она знает о сеансе и беспокоится о своей матери.
Наша беседа продолжилась за ленчем, и стало ясно, что молодой американец, пожалуй, менее решительный, а быть может, более дипломатичный агностик, нежели отец Луизы. И тем не менее он был так же твёрдо убеждён, хотя никогда не встречался с Керкалди, что это проходимцы, единственная цель которых — завладеть деньгами убитого горем семейства.
