Наступает наш очередной перекур, и я говорю Смолину:
— Ну, и что же вам ответил ваш друг?
— Точно не помню, давно это было. Большое письмо прислал. Известное дело, успокаивал. Звал к себе погостить. Ну, дали мне отпуск, и я поехал.
— Ну, а теперь как вы думаете обо всем этом? Не кажется ли вам, что Бурдин тогда не мог поступить иначе?.. Он изменил бы и себе, и вам, своему учителю, если бы не бросился на парашютиста.
Смолим покраснел, пожал плечами и ничего не сказал. Понятно! Не будем бередить старые раны. Переключимся на более безопасную тему. Я сказал:
— Многие молодые пограничники, особенно следопыты, изучают вашу боевую биографию. Хотят стать такими, как вы, берут с вас пример. Встречал я на западной границе ваших воспитанников, учеников. Ну, а вы, Александр Николаевич, кому подражали, у кого учились, чьим воспитанником себя считаете?
Смолин оживился:
— Немало было воспитателей, учителей, друзей у меня. О них я говорил вам. Но есть и еще один, самый главный, самый дорогой.
— Кто это?
— Один из самых первых пограничников. Генерал Гребенник Кузьма Евдокимович.
— Начальник войск округа?
— Ну! С ним свела меня судьба в самую золотую мою пору. Он повлиял на мою пограничную жизнь.
— Интересно, Расскажите.
— В двух словах не расскажешь.
— Я выслушаю и тысячу. Давайте!
— Без Гребенника вам никак не обойтись. Следопыт Смолин — это самый махонький участок границы. Гребенник — это вся граница.
— Объясните мне, пожалуйста, дорогой Саша, как следопыт может подражать в своей работе начальнику войск, генералу?
— Не всю же жизнь он был генералом. В молодости охранял границу рядовым бойцом. Вот тому рядовому я и подражал. Между прочим, в генерале Гребеннике и сегодня живет солдат в буденовке. Вам надо встретиться с ним.
— Я встречался. Давным-давно. И даже очерк о нем напечатал лет двадцать назад. Кузьма Евдокимович немало хорошего говорил о вас, вспоминал совместную службу, рассказывал, как однажды ночью на заставе беседовал с вами и вашими товарищами.
— Ну, вот вам и все карты в руки. Козыряйте!
Пожалуй, Смолин прав.
Туманным осенним днем из управления пограничных войск округа вышел высокий плотный человек в генеральской шинели. Легким стремительным шагом он пересек многолюдный тротуар, подошел к машине.
Адъютант открыл переднюю дверцу машины, пропустил генерала и ловко вскочил на заднее сиденье.
Шофер Чумак, сверхсрочник, бывалый старшина, медлительно, осторожно повернул голову вправо и молча, одними глазами, умеющими все видеть и запоминать, спросил; «Куда прикажете, товарищ генерал?»
