Смолин задумался о своем прошлом и опять улыбается.
— Все тревоги хорошо помню, но одну — особенно. Это было уже не в Рава-Русской. Меня с Джеком перевели на другую заставу, на новое направление. У нас на границе обстановка непостоянная. Важное направление, как только пограничники окажутся на высоте и крепко дадут нарушителям по зубам, превращается во второстепенное. Враг беспрерывно ищет удобную для себя лазейку. И на какое-то время он нашел ее на участке заставы старшего лейтенанта Постного. Вы не думайте, что я придумал ему фамилию. Самая настоящая. Постный он только на бумаге. Хороший был офицер. Боевой. Не везло ему долго потому, что на заставе было мало опытных пограничников, а надежного следопыта и вовсе не имелось. Стал я служить на заставе Постного. С границей и с солдатами поладил быстро — всякая граница для меня родной долл. Как-то отправился в ночной наряд. Моим напарником был назначен рядовой Хафизов, молодой татарин, плечистый, подвижный и горячий. Хорошо говорил по-русски, но любил молча делать свои дела.
Вышли мы со двора заставы в хорошую погоду, а пока дошли до границы, нас догнало летнее ненастье. С Карпат подул холодный сырой ветер, принес тяжелые низкие тучи. В полночь разразилась сильная гроза.
Там и сям, впереди и сзади, на сопредельной стороне и у нас гремит гром. Молнии рассекают небо вдоль и поперек. Огненные зигзаги расползаются по всему небесному куполу, как трещины на раздавленном стекле. Льет холодный дождь. По канавам гудят потоки мутной воды. Деревья в лесу черные, поникшие, Травы и хлеба полегли. Телефонные провода висят. Некоторые столбы повалены. Все живое пришиблено непогодой, онемело, оглохло.
А мы с Хафизовым и Джеком живем, бодрствуем.
Для пограничников в любое время — рабочая пора. Мы обязаны хорошо работать и в пургу, и в грозу, и в туман, и в темень. Всегда. Затаились на опушке леса, под густой елкой, и ждем нарушителей. Ни единой сухой нитки на нас нет. На воде лежим, водой укрываемся, воду с губ слизываем, воду головой чувствуем. А что делать? Приказ есть приказ. Джек не жалуется на свою долю. Сидит на задних и, навострив свои прекрасные уши-флажки, вглядывается, вслушивается в грозовую ночь.
Часа в три гром утих, дождь прекратился, тучи вернулись в свое карпатское логово, и мы с Хафизовым и Джеком повеселели.
До рассвета, до того времени, когда нам надо было проверять контрольно-следовую полосу, мы успели немного обсохнуть.
