Генерал перестал улыбаться.
— Известно, что судят и победителей. Я хочу сделать выводы из того, что случилось здесь ночью. Итак, начнем разбор.
Генерал взглядом разыскал среди солдат ефрейтора Каблукова.
— Осмотр контрольно-следовой полосы ваш наряд начал отсюда?
— Так точно, товарищ генерал, — откликнулся белолицый пограничник с бесцветными, выгоревшими на солнце бровями и ресницами.
— Вы шли по этой тропе, как старший наряда, впереди с фонарем, а ваш напарник шагах в трех позади. Так?
— Точно, товарищ генерал.
— Вы шли не торопясь, вот так… — Кузьма Евдокимович медленно пошел по дозорной тропе, следом за ним двинулись все пограничники. — Вы два года ходите вдоль этой контрольно-следовой полосы и еще ни разу не обнаруживали следы нарушителя. Вы думали, что и на этот раз ничего не обнаружите. И оттого, что вы так думали, действия ваши были, мягко говоря, формальными: ваш фонарь очень небрежно скользил по земле.
Некоторое время генерал и сопровождающие его пограничники шли молча. Дозорная тропа, вытоптанная так, что на ней не осталось и травинки, бежала вдоль контрольно-следовой полосы, строго принимая все ее изгибы. Слева лежала давно не тронутая руками хлеборобов, буйно поросшая бурьяном земля пограничной зоны.
— Вот здесь, — сказал генерал, останавливаясь, — на этом удобном мшистом бугорочке вы, товарищ Каблуков, решили отдохнуть. Погасив фонарь, вы сели. Вашему примеру последовал и рядовой Селезнев, молодой пограничник. Сколько вы сидели? Неизвестно, Может быть, тридцать минут, может быть, час, а может, и того больше? В разговорах время течет незаметно. Пока вы сидели, отводя душу в милой беседе, нарушитель благополучно проследовал под покровом ночи контрольно-следовую полосу. Вы поднялись и, не подозревая того, что граница уже нарушена справа от вас, пошли влево, не торопясь, вполне уверенные, что шпионы боятся вашего участка границы, как черт ладана, и не посмеют сунуться к вам. Дойдя до стыка, вы опять сели, опять побеседовали. Возвращались вы тоже вразвалку, с чистой совестью. Еще бы! По дозорной тропе шли согласно приказу? Шли. Контрольно-следовую полосу осматривали? Осматривали. Одним словом, службу исполняли по всей форме. Вот в этом, товарищи, и дело. Формальность — злейший враг пограничной службы. Где пограничник не выходит на охрану границы с острым чувством долга, там, следовательно, граница не на надежном замке. Для пограничника, товарищи, чувство времени имеет очень большое значение. Это мы можем видеть на горьком опыте ефрейтора Каблукова. Обладать чувством времени в наших условиях — это значит каждую минуту видеть, слышать, предвидеть, угадывать. Еще Суворов спрашивал у своих солдат: что дороже всего на войне? Жизнь? Золото? Победа? Нет, говорил великий полководец, на войне дороже всего время. Время, товарищ Каблуков, и подвело вас. Если бы вы сразу обнаружили след нарушителя, мы бы его поймали не позже как через час. Но, допустим, что вы обнаружили след через два-три часа. Стоило бы вам правильно доложить о давности следа — тоже было бы все в порядке. Но вы или побоялись сразу сказать правду, или не сумели определить давности следа — и сколько пришлось приложить усилий, чтобы схватить нарушителя!
