- С утра начались польские погромы, но к вечеру обстановка стабилизировалась, - ввернул новое словечко, почерпнутое из моей литературы, граф. - После вашего короткого выступления перед горожанами, городовые постарались донести ваши слова до остальных и преуспели, толпы стали быстро расходиться. В основном жандармы, городовые и горожане вели себя сдержано, так что особых эксцессов не было.
- Много ли задержанных?
- Да я не сказал бы, - прикидывая в уме размах, медленно ответил Игнатьев. - Блюстители порядка старались не вмешиваться, пока не начались пожары. Речь идет о нескольких десятках арестованных. В основном тех, кто хотел прибарахлиться под шумок. Да городовые забрали остудить сотню-другую горячих голов в околоток.
- Что ещё за пожары? Почему мне ничего не доложили? - встревожился я, ведь в XIX веке пожары были куда более страшным бедствием, чем в XXI. Нередко сгорали целые города.
- Пожары быстро потушили, но несколько сотен человек остались под открытым небом.
- Ясно, - я недовольно поморщился. - Подыщите новое жилье погорельцам, - распорядился я. - Что ещё?
- В остальных городах беспорядки были куда скромнее, да и после прочтения вашей телеграммы собравшиеся быстро разошлись. Везде кроме Польши, - уточнил мой начальник разведки. - Там был ряд столкновений между нашими солдатами и поляками. Солдаты утверждают, что поляки нарочно задирали и провоцировали их. В нескольких случаях столкновения вылились в стрельбу. Однако есть и другие данные... - Игнатьев замялся, явно не зная как продолжить.
- Что вы имеете в виду? - нахмурился я, в последние дни каждая недосказанность ассоциировалась у меня с явной или скрытой до поры до времени бедой.
- Имеются сообщения свидетелей, что наши солдаты сами напали на поляков, - сказал Николай Павлович, и чуть помолчав, добавил, - но я не смею их винить в виду исключительных обстоятельств.
- Каких же? - раздраженно спросил я. Неумение и нежелание подданных держать себя в руках, заставляли меня чувствовать себя виноватым за тот беспредел, в который вылился внешне изящный ход с польским участием в заговоре.
Игнатьев чуть отвернул голову к окну и принялся настойчиво рассматривать укрытый снегом скат крыши напротив. Его голос несколько дрогнул, когда он сообщил мне подробности польских событий.
- В Лодзи к нашему арсеналу подошла толпа в три-четыре сотни поляков. Они были пьяны, размахивали бело-красными флагами и пели песни. Во главе они несли копьё со стягом. Подойдя к арсеналу, они принялись выкрикивать ругательства и оскорбления. Солдаты дали несколько залпов в воздух, в ответ из толпы в них полетели грязь и камни. Затем на площадь перед арсеналом вылетела детская кукла в окровавленной одежде и поляки начали скандировать: 'Маленький ублюдок подох, дело за большим!'. Солдаты не выдержали и открыли огонь. Более полсотни поляков убито пулями, в давке погибло столько же, число раненых сказать невозможно.
