— Гарантий нет. Это может повториться. Будь готов, морально готов. Или бросай ее прямо сейчас. Тогда она точно убьет себя. И все. Нет человека — нет проблемы.
— Не могу бросить… — выговорил Север через силу.
— А если она опять заблядует? — усмехнулась Лида.
— Тогда брошу! — рубанул Север. — Невозможно жить с блядью!
— Возможно, милый мой, возможно… если любишь, — вздохнула Лида. — И потом, пойми, Мила — не блядь, она — нимфоманка. То есть человек, не совсем здоровый психически. Ей опасны любые стрессы, сам говорил. Ее надо лечить, а не воспитывать, воспитана она и так достаточно хорошо. Кстати, будь она воспитана хуже, возможно, ей было бы легче. Не мучилась бы так от своей нимфомании, не презирала бы себя, не было бы этого ее пресловутого комплекса вины… Но что поделаешь — он есть. И твоя задача — победить его. Если любишь, конечно.
— Из тебя вышел бы отличный сексопатолог… или психолог… — сказал Север грустно.
«Из меня выйдет отличная жена для Витьки», — хотела ответить Лида, но прикусила язык. Не к месту. Как соль на раны сыпать.
— Слушай, что ты ей написал в записке своей? — вдруг спохватилась она. — Перескажи подробно!
Север пересказал.
— Ну, ты идиот! — возмутилась Лида, сверкая глазами. — Ты полный идиот! Да разве можно писать такое полусумасшедшей больной девчонке?! Ну хочешь бросить — уйди так, сообщи просто… Мягко как-нибудь… А это!.. Да ты знаешь, что будет, когда она проснется и прочитает?! Она же повесится! Вчера ей духу не хватило — сегодня хватит! Сейчас же беги, уничтожь записку!
— А как же…
— Все, что хочешь сказать, — скажешь на словах! Не рассыплешься! Эх ты, Север! Крутой! Погубишь ведь девку! Неужели ни капельки не жалко?! Милку твою! Нежную, любящую, несчастную, больную! Неужели не жалко?! Ведь потеряешь ее! Ты…
Дальше Север не слушал. Он вскочил и кинулся вон. Лида права. Прочитав записку, Мила повесится не раздумывая. Ждать, объясняться, пытаться примириться не станет. Она и так считает себя кругом виноватой, а узнав, что муж жив, что оскорблен, что намеренно изменил ей из-за ее выходки… Север отчетливо представил себе мысли Милы: я предала его, смертельно обидела, подумает она, унизила до последней степени и теперь потеряла. Сама потеряла. А значит, все кончено. В том числе и жизнь…
Север мчался по улице, не чуя под собой ног. Боже, лишиться Милки! Насовсем, навсегда лишиться!.. Не просто поиграть в задетое самолюбие, покрасоваться собственной высокой нравственностью, пофорсить уязвленной добродетелью, демонстративно сходив налево, а потерять Милку безвозвратно, по-настоящему! Единственную женщину, которая нужна, которая, собственно, составляет всю твою жизнь и без которой не видишь смысла ни в чем!.. И потерять ее?! Невозможно, немыслимо, нестерпимо!.. Ой, только бы успеть! Господи, не допусти ее гибели, Господи!
