— Жена?..
— Жена, любовница, наложница — как угодно! Моя женщина, неприкосновенная для кого бы то ни было, кроме меня!
— Значит, не уезжаем… — выговорила Мила отрешенно.
— Пока нет. Надо обеспечить свою дальнейшую безопасность. Завтра мы с Чеканом едем на разборку…
— На разборку?! И это ты называешь безопасностью?! Тебя убьют за чужие деньги! Не хочу!
— Милка… Я видел, что бывает с тобой, когда накатывает твоя нимфомания. Теперь уже я боюсь. Ты должна в будущем жить спокойно. Чтобы выздороветь окончательно. Кстати, ты пробовала лечиться?
— Пробовала. Меллерил глотала лошадиными дозами. Оглушишь себя… а сны все равно эротические… и все равно хочется… Болен мозг. Я пробовала даже гипноз, но он вообще на меня не действует. Единственное мое лекарство — ты. Но я не хочу, чтобы ты ради меня рисковал жизнью!
— Лучше уж я один, чем ты или мы оба.
— Погибнешь, мне тоже не жить… Север! — Мила вскинула глаза. — Скажи, зачем я тебе? Столько баб кругом… Станешь богатым — любая девка твоя… Зачем тебе шлюха, да еще такая грязная?
— Идиотка… — мотнул головой Север. — Вот идиотка! Люблю я тебя, пойми, люблю!
— Наконец-то произнес! — выдохнула Мила восторженно. — Наконец-то ты это произнес, дорогой мой, любимый мальчик, солнце мое! Наконец-то признался в любви — мне, проститутке, нимфоманке, гадине, твари! После всего, что видел! Господи! Теперь мне ничего не страшно! Слышите, ничего! — выкрикнула она куда-то в сторону окна. — Я одолею болезнь! С тобой — одолею! Теперь мне легче умереть, чем изменить тебе! Боже, Боже, помоги нам, слабым грешным детям твоим! — Она истово перекрестилась и тут же бросилась к Северу. — Возьми меня, я твоя, навсегда теперь только твоя, навсегда!..
…Если б Мила знала, как она ошибается!..
Уже было далеко за полдень. Север с Милой лежали, курили и разговаривали.
— Оказывается, Чекан совсем другой, чем казался… — задумчиво сказала Мила. — Не знала…
— Думаю, мы подружимся, — Север встал, оделся. Он уже спешил.
…Кафе, где была назначена «стрелка», находилось в стороне от жилых корпусов и снаружи выглядело совершенно пустым. Но несколько шикарных лимузинов, припаркованных рядом, опровергали это впечатление.
Первым в двери, предупредительно распахнутые двумя швейцарами, вошел Давид Кунадзе. За ним следовала его личная охрана — два огромных грузина, бывшие борцы-вольники. Следом шел Тенгиз, сопровождаемый Севером и Чеканом.
Зал кафе был почти пуст, лишь посередине стоял стол, за которым восседал пожилой худощавый мужик, явно русский, но лицом напоминавший чеченца. Это и был Столетник. Сзади маячили шесть мордоворотов.
