Костя отобрал у Сашки гирю, засунул в сумку.
— А я бы ещё мог, — сказал Сашка.
— Вижу, что дома тренируешься, — сказал Михеев. — Наверно, по ночам с телевизором в руках приседаешь. Только знай, маленькая инфузория, телевизор не сделает из тебя Человека с большой буквы. Нужны пудовые гири.
— А у меня гантели.
— Гантели — мелочь. Пшено! А пока записываю тебя к себе в ученики. Ученик Михеева — это звучит громко. Не так ли, Пух-Перо?
— Так, так…
— Ладно, пошутили и хватит, — сказал Михеев. — Попрошу соблюдать тишину. Кто помнит мой прошлый мировой рекорд?
— Двести!
— Двести жимов!
— Правильно. Сегодня я чувствую себя в отличной форме. Подарю-ка человечеству новый рекорд, — Михеев задумался. — Двести пятьдесят! — говорит.
— Ого!
— Вот это да!
— Ай да Михеев!
— Да что он, очумел? — спросил кто-то тихим голосом. — Хоть бы двести десять, а то сразу двести пятьдесят.
— Ну ты?! — зашикали на тихоню со всех сторон. — Не видел, так помалкивай!
А Михеев выпятил грудь колесом. Растопырил руки. Пальцами потрясывает. Кругами ходит. Отфукивается.
— Тихо, ребята.
— Михеев с мыслями собирается.
— Сосредоточивается, — зашептались вокруг.
Смотрел я на Михеева, как он сосредоточивается, и думал:
«Ну в каком ещё дворе есть такой чемпион? Таким гордиться надо, а мы его проучить хотели. Ведь на двести пятьдесят жимов пойдёт человек! Считать — и то устанешь. Это же какую силищу надо иметь… Наверно, потому он и подзатыльники раздаёт, что некуда ему девать эту силищу. Прямо жалко его. Ладно уж… Потерпим. Щёлкай своей чемпионской рукой. Только не так больно. А ещё лучше, наверно, не попадаться тебе, если у тебя руки не заняты гирями…»
А Михеев всё ходит кругами. Всё сосредоточивается.
— Так, — говорит. — Почти готов. Пух-Перо, доставай снаряд. Не забудь пыль обтереть. Лишние граммы нам поднимать ни к чему.
— Гиря обтёрта, — отвечает Пушинкин. — Снаряд к бою готов.
— Хорошо. Благодарю, — отфукнулся Михеев. — К бою так к бою.
Посмотрел он на гирю, как на вражескую мину. Потом ка-ак бросится на неё.
— Иэа-ах! — гаркнул.
И поднял её над головой. И застыл.
— Ра-аз! — начали считать ребята.
— Михеев, уже почти раз!
А Михеев стоит и держит гирю. Красиво держит. На вытянутой руке. Только лицо розовое-розовое. Как после горячего душа.
Михеев согнул руку и с трудом её вытянул.
— Два!
— Два, Михеев!
— А что он так тяжело?.. — спросил кто-то.
— Погоди. Сейчас у него рука разработается, только успевай жимы считать. У него манера такая.
