— Пять с полтиной, — ответил Фрэнки. — И это не он был виноват. Ему тоже срок впаяли, не забывай.
— Ничего не забываю, — сказал Расселл. — Он же все это и срастил, да? А теперь у него еще одна светлая мысль родилась. Ладно. Только мы с Кенни — ты дай нам с Кенни еще недельку, и мы два десятка хороших псов себе надыбаем, я тебе гарантию даю, и кокс там будет, и я буду там, где кокс, и дрожжи будут у меня, да и меня тут вообще уже не будет. Через месяц у меня уже «мото-гуцци» будет, попробуй мне кто-нибудь говна навешать.
Подошел серебристый кембриджский. Красная табличка впереди гласила: «Куинси». Он перекрыл обзор, коренастого чувака не стало видно — он как раз стер Й в «южном» и приступил к X в «хуюжном».
— Так ты, значит, не идешь, — сказал Фрэнки.
— Смотри, — ответил Расселл. — Сходи поговори с чуваком. Прикинь, сумеешь разболтать его хоть на что-то или нет. А я рядом буду. Узнай, что там почем, если тебе по-прежнему интересно — мне-то что? Сам решай, надо оно тебе или нет, — если надо, лады, я в деле. Сам не вдаваясь. Если он меня по-прежнему не хочет, меня и не будет. А целый день я на это тратить не намерен. Этого я не буду.
— Он в люльке, — сказал Фрэнки. — Говорит, выбор у него — сюда идти или завалиться в люльку с какой-то шмарой. Предпочел завалиться.
— Не могу его за это упрекнуть, — сказал Амато. — Предложи мне сегодня такое кто-нибудь, меня б самого тут, наверно, не было. Так, а ты, полагаю, за? Кого еще возьмем? Кого-нибудь нарыл?
— Не нарыл, — ответил Фрэнки. — Не знаю, ему-то по-прежнему интересно. Он не это… сюда не пришел только потому, что, говорит, если ты его хочешь, ладно, он в деле. А если нет — ладно, без обид, у него и так все на мази.
Амато промолчал. Потом сказал:
— Фрэнк, мне этот парень просто не нравится, знаешь? Мне он просто не нравится.
— Да порядочный он, — сказал Фрэнки. — По-началу-то кажется, что борзый слишком, но вообще он порядочный. И очень, очень правильный.
— Что после Доктора нам обоим не повредит, — сказал Амато.
— Ну, — подтвердил Фрэнки. — Я б не против на сукина сына еще разок напороться как-нибудь, когда мне ништяк.
— Думаю, не придется, — ответил Амато. — Доктора уже давненько нигде не видать, насколько я понимаю.
— Вот как? — сказал Фрэнки. — Интересно, где он ныкается.
— Ну, знаешь, — ответил Амато, — трудно сказать. Был в Сан-Франциско, когда лямку тянул. Всегда говорил, не прочь туда вернуться когда-нибудь. Тут, говорит, слишком холодно — холодно слишком для него.
