За ней стояла тишина, только в полной тьме взрывался, хрюкал, дрожал непрестанный храп. Храпели все как один, кто в какой тональности, одни — жалобно, другие — дерзко, но храпели, показывая тем самым, что путь свободен, риск ничтожен.
Топографию он уже знал. Без труда добравшись до двери, прикрытой зеленой бязью, он оказался в холле, где, светясь алым светом, еще догорал камин. Больше света не было, и он возблагодарил судьбу за то, что исследовал заранее местность.
Куда идти, он знал, знал и расстояние — ровно семнадцать ступенек. Осторожно и бесшумно дошел он до двенадцатой ступеньки, как вдруг наткнулся на что-то такое мягкое. Пошатнувшись, он схватил маленькую женскую руку.
Дрова в камине рассыпались, огонь сверкнул перед смертью — но и этого хватило, чтобы узнать Джоан.
— О! — воскликнул Эш. — Господи!
— Не пугайтесь.
— Что вы, что вы!
— Наверное, мы здесь по одной и той же причине.
— Неужели вы?..
— Да, мне тоже нужна тысяча фунтов. Мы с вами конкуренты.
От восторженных чувств Эш даже не удивился. Ему даже показалось, он это и раньше знал.
— Собираетесь украсть скарабея? — проверил он.
— Вот именно.
Все-таки что-то не сходилось. Ах да, вот что!
— Разве вы молодой человек приятной наружности?
— При чем здесь молодые люди? Мы с Эйлин вместе учились. Она сказала, что отец…
— Тиш-ше! — прошептал Эш. — Кто-то идет. Бегите!
Действительно, кто-то шел, что-то щелкнуло, зажегся свет. Эш обернулся. Джоан не было, зеленая гардина мягко колыхалась.
— Кто там? — спросил чей-то голос. — Кто это?
По лестнице спускался Бакстер.
Люди недоверчивы вообще, а этот их представитель был настолько недоверчив, что не мог заснуть. Перепробовав все, от овец и ниже, он все-таки бодрствовал; недавние события взбудоражили его душу. Ему не удавалось забыться, подозрительный ум карает сам себя. Ни мак, ни мандрагора, ни зелья многомудрого Востока[14] не могли вернуть сладкого сна страдальцу-секретарю.
Наконец он припомнил, что когда-то ему помогло виски с горячей водой, и он направился вниз. Виски было в графине, графин — на столе, в курительной. Воду можно согреть у себя в комнате, на спиртовке.
Итак, он встал с постели, спустился в холл и оказался там вовремя. Мистер Питерc мог и спать, но его сообщник стоял в десяти шагах от двери в музей.
— Что вы здесь делаете? — спросил Бакстер.
По правилам игры злодей, пойманный на месте, должен юлить, лепетать, а потом — признаться. Но тут все пошло вкривь и вкось. На Эша снизошло то философское спокойствие, о котором мы только мечтаем.
