В райский тупик, в безголосое небо
долго смотрю, вспоминая себя.
Если не все человечество слепо,
что здесь торчу в одиночестве я?..
Между Чернобылем и Хиросимой
время мое просочилось в песок.
Между искусственной жизнью и мнимой
есть для бессмертия лишний часок.
Генералиссимус, где твой хрустальный
и закаленный, как сталь, саркофаг?
В детстве я видел твой профиль медальный,
видел во мгле государственный флаг.
Есть для естественной смерти минута,
есть фантастически точный момент!
Выбора нет: то Малюта, то смута,
то человеческий эксперимент!..
Милый террариум тайной свободы,
Русь моя, жизнь моя, чья ты жена?
Йодом напоены вешние воды,
и на Украине шумит тишина.
Здесь я стою. Между сном и могилой.
Пахари ночи поют в небесах,
и от неведомой песни унылой
небо с овчинку и звезды в слезах...
1986
^TСОРОК СОРОКОВ^U
Поэма
К тысячелетию крещения Руси
Такой наив, такой интим,
такие робкие флюиды!..
Мы в невесомости летим
веселые, как инвалиды.
Под нами старая Москва
и все кресты Замоскворечья.
Над нами не растет трава,
не прорастая в просторечье.
И пепел десяти веков
на нищих духом оседает,
и тайно сорок сороков
во тьме, как матери, рыдают.
И то, что их в природе нет,
как нет и матери-природы,
отбрасывает тайный свет
на эти призрачные годы.
Высок останкинский костыль,
но пусто в мировом эфире,
где только вековая пыль
не спорит о войне и мире.
Эпоха видео прошла.
Идея вылезла наружу
и по-пластунски поползла,
как допотопный гад на сушу.
Жизнь поворачивает вспять,
вспять поворачивают реки,
а путь страдальческий опять
уводит из варягов в греки.
И восхищает тишина,
в которой слышен глас народа.
Кому-то родина - жена,
а мне любовница - свобода!..
Лежу с разбитой головой
на дне граненого стакана.
Вокруг по стрелке часовой
текут четыре океана.
Из ничего, из пустоты
плывут в мои ночные бденья
руководящие персты
и непристойные виденья.
Низы взбираются к верхам,
верхи во мне сознанье будят,
но так как я - грядущий хам,
меня в России не убудет.
В сугробах ядерной зимы,
на свалке золотого века,
непогрешимые умы
все как один - за человека!
А для меня давно равны
и человечество и зверство.
Любовь как антипод войны
предполагает изуверство.
Трепещущий, смотрю вперед.
А впереди под гром победный
с коня спускается в народ
позеленевший Всадник Медный.
И перед ним его страна
лежит огромная, как плаха.
Забилась в щели старина,
но ненависть сильнее страха!
А царь по-аглицки поет
и любит подпустить амура.
