— Козел ты сраный! — орал Кир. — Чмо непригодное! Ну хоть что-то ты должен уметь?!
Джентльмен вздохнул и почесал надо лбом, где волосы все решительней проигрывали бой лысине.
— А что я могу? Я могу примусы. Она что, примус?
Ради такого случая Джентльмен даже выбрался из своего подвала. Правда, один примус все-таки с собой захватил. Сейчас примус сиротливо валялся на песке, и из него тонкой струйкой вытекал керосин.
Кир перенес Ирку на пляж. Кладбище темнело позади, а впереди на берег набегали мелкие волночки. Шурх, говорили волночки, и снова — шурх. Волночки пахли керосином.
— Обычно мертвую принцессу будят поцелуем. Ты целовать ее уже пробовал? — деловито спросил Джентльмен.
— А пользы? Целовать должен истинно любящий. Я что, по-вашему, истинно любящий?
Джентльмен покачал головой.
— Ты не похож на истинно любящего, Кир. И все же… Ну хочешь, я попробую.
— Ты куда своими вонючими губищами тянешься?!
Ирка, бледная и спокойная, лежала на коленях у Кира. Казалось, она прислушивается к перебранке. Глаза у нее были открыты и не мигая смотрели в затянутое тучами небо.
— И что ты за человек, Кир? — ворчал Джентльмен. — Сам не ам и другому не дам?
По колену Кира просеменили маленькие лапки. Тушканчик с большими карими глазами устроился на груди Ирки.
— Кыш, животное.
Тушканчик не уходил. Сложив на груди крохотные, будто детские ручки, он смотрел на Ирку. Потом стрекотнул призывно, и другие тушканчики вылупились из песка, как икра из тысяч икринок. Они проскакали по пляжу, окружили Ирку, прижались, отогревая ее теплым серо-желтым одеялом. Первый тушканчик неожиданно нагнулся, нырнул к Иркиным губам, и…
— Кир, смотри!
Ирка вздохнула. Ресницы ее затрепетали. Медленно, медленно губы ее приоткрылись…
— Кир!
Ирка забилась на песке, словно пойманная рыба, — тушканчики так и порскнули врассыпную. Сам неоднократно возвращавшийся из долины теней, Кир ее сейчас очень хорошо понимал. Как с болью входит жизнь в окоченевшие мускулы, как выворачивается желудок, как к горлу подступает едкая желчь. Ирка перекатилась на живот, и ее вырвало. Быстро утерев рот ладонью и уворачиваясь от рук Кира, она забормотала:
— Кирка, Кирка, я видела Веньку. В хрустальном дворце на вершине Самой Высокой Горы, и сам он хрустальный, а сердце его из желтого камня. Но в глубине сердца зреет розовый бутон. Если роза распустится, рассыплется хрусталь и Венька оживет, и все будет хорошо.
Кир устало вытер мокрый от пота лоб. Только сейчас он осознал, что уже стемнело и с моря несет ледяным ветром. Он накинул на дрожащие Иркины плечи свою куртку.
