— Да, ваше величество.
— А вам, Конде, и вам, Нассау, ничего этой ночью не снилось?
— Нет, мадам, — ответили оба принца, — но мы также опасаемся вероломства со стороны короля и его матери.
— Опасаться следует только одному человеку, это вам, Монтгомери, ибо мадам Екатерина давно точит на вас зуб, и мы об этом хорошо знаете. Но отныне вы под моей защитой и вам нечего бояться. Мы сильнее их духом, а это главное. Сильны также и числом. Я в ответе за всех вас перед Богом и своей совестью, а вы все в ответе за меня. Вместе мы — несокрушимая сила. Разве не так, господа?
— Что ж, будем надеяться на Господа, он не оставит нас, — ответил Монтгомери.
Королева гордо подняла голову, оглядела войско и громко объявила:
Поздно отступать! Я, королева Наваррская, не дам им повода заподозрить меня в трусости или малодушии.
— Речь идет только об осторожности, ваше величество; она не повредит в борьбе за нашу религию.
— Наполовину вынутый из ножен меч не бросают обратно и ножны, если речь идет о борьбе за истинную веру! — ответила Жанна. — Надежда на Бога и мирное существование двух враждующих партий — вот что движет нами, и во имя этой однородной цели мы с Божьей помощью продолжим наше путешествие. На коней, господа! В путь! Но если папский посол привез отказ…
— Что тогда, ваше величество? — спросил Монтгомери.
— Тогда мне придется поругаться с будущей сватьей. Я назову ее интриганкой, и мы тотчас повернем коней обратно!
И королевский поезд вновь тронулся в путь по направлению к Туру.
Вскоре пересекли Вьенну и, едва проехали по мосту через Эндр, как со стороны города показалась карета в сопровождении группы всадников, мчащаяся прямо на гугенотов. Не сбавляя скорости и та, и другая кавалькада неслись навстречу до тех пор, когда стало ясно, что ни о каком разъезде не может быть и речи.
Оба отряда, будто Главк остановил их своей рукой[2], вздыбили лошадей один напротив другого. Но если первый был недоволен этой встречей, то второму, по-видимому, только того и надо было.
Жанна выглянула из кареты.
— Похоже, мы сегодня не доедем, — устало проговорила она и посмотрела на Лесдигьера. — Франсуа, узнай, в чем там дело, и какое они имеют право преграждать нам путь. Если они заупрямятся — разгоните этот сброд.
Лесдигьер тронул лошадь, но в это время из кареты вышел человек и направился прямо к Жанне. Увидя его, она не смогла сдержать возгласа удивления:
— Кардинал Бурбонский?
Она вышла. Кардинал неторопливо подошел.
