Он пробыл бы с ней и еще дольше, но его звали дела тогда еще процветающего имения. Со слезами сожаления Райза прошептала: «Gadje gadjensa»[1]. Он не понял смысла сказанного, но подумал, что она влюблена в него, хотя не был уверен в собственных чувствах. В любом случае это не имело значения, потому что они принадлежали к разным мирам. Эдмунд не надеялся увидеть Райзу вновь.
Год спустя он познакомился с Катериной, женщиной настолько же отличной от Райзы, как день отличается от ночи. Дочь пастора, она была благопристойна, скромна и очень мила. Такая девушка никогда не стала бы танцевать в новолуние под неистовые звуки цыганской музыки, но ему было все равно. Эдмунд влюбился в нее, женился и стал ее сердечным другом. Даже сейчас он очень тосковал по жене.
Разумеется, он намеревался вступить в повторный брак, так как ему нужны были наследники. Он не имел права ставить под угрозу имение. Но прежде Эдмунду пришлось уяснить, что жизнь – особа капризная и непостоянная. Именно поэтому он вознамерился отыскать своего незаконнорожденного сына.
В этот момент Эдмунд услышал стук копыт по изрезанной колеями грязной дороге.
Он бросился к парадной двери и распахнул ее настежь, уверенный, что Джон следует за ним по пятам. Из парного двухколесного экипажа, запряженного одной лошадью, выбирался тучный сыщик. Занавеси на окнах были опущены.
– Вы нашли его? – в отчаянии вскричал Эдмунд. – Вы нашли моего сына?
Смит был грузным мужчиной, явно не имевшим привычки бриться каждый день. Зато он непрерывно жевал табак. Сплюнув себе под ноги, он ухмыльнулся:
– Да, милорд, но, боюсь, благодарить меня вы за это не станете.
«Он нашел мальчика».
Джон подошел и встал рядом с братом.
– Я совсем не доверяю этой цыганской девке, – пробормотал он.
Будучи не в силах оторвать глаз от экипажа, Эдмунд сухо ответил:
– Плевать я хотел на твое мнение.
Смит подошел к экипажу и открыл дверцу. Внутри сидел худенький мальчуган, одетый в латаные коричневые штаны и свободно болтающуюся на плечах грязную рубаху. Смит рывком вытащил его и поставил на землю.
– Познакомься с отцом, мальчик.
Эдмунд с ужасом заметил, что запястья ребенка туго стянуты веревкой.
– Развяжите его, – начал было он и тут увидел закованные в кандалы лодыжки мальчика.
Ребенок отпрянул в сторону, уставившись на сыщика полными ненависти глазами, затем плюнул ему в лицо.
Смит стер слюну со щеки и посмотрел на Эдмунда.
– Ему не повредила бы хорошая порка… он же цыганенок, не так ли? Этот народец только битье и понимает, все равно что старая кляча.
