Пауза.
- А водка теперь почем? - Не знаю. - А пиво? - Да откуда мне знать? Чего привязался? - Пивка бы сейчас... - Пей спирт и не выделывайся. - Ну, давайте, что ли... - Погоди... Кажется ты, все-таки, без одной. - Думаешь? - Ага. Третью даму ничем не достаешь. - Да, похоже... Ладно. Генка, сдавай. - When I find myself in time of trouble... - запел Женька. Он уже успокоился и теперь стыдился своей слабости. А пел здорово. В бывшей душевой сразу потеплело от его гитары и голоса. - Хорошо сидим, - сказал Самоха. - Ага, - отозвался Страшила. - Вообще, повезло нам, что встретились. - Да, - сказал Кока. - Мужская дружба - на всю жизнь. - Да ладно тебе, - сказал Самоха. - А что? Не так? - Не знаю. Вот пройдет лет пять-семь, вообще друг друга на улице не узнаем. - Зато память останется, - сказал Генка. - А мне тут здорово с вами, - сказал Страшила. - В школе друзей вообще не было. - Mother Mary comes to me... - Хватит сопли распускать. Давайте выпьем. - А я, наверное, уйду, - вдруг сказал Генка. - Куда? - Не "куда", а "откуда". Из института. - Ты что, с ума сошел? Зачем? - Не знаю... - Генка промолчал. - Не мое это все. - Во дает! А зачем тогда поступал? - Не знаю. Теперь не знаю. - А раньше знал? - Не помню... Ладно, проехали... Пить, так пить. За что? - Давайте за Москву, что ли! - За Светку! - За будущих имперских врачей! - Нет, - сказал Страшила, - давайте за этого... волчонка тамбовского. Пусть у него все будет в порядке. - Нет возражений. - Есть контакт! - От винта! - А колокольчики, бубенчики звенят, - запел Женька, - а мчались наши кони три часа подряд...
Отечная Луна с удивлением посмотрела на ночную больницу, из которой ухнуло молодецкое "Пора!".
* * * - В прошлой жизни, - сказал Странный Парень, - я был камнем. Я лежал на мезозойском берегу, и на меня наступали последние ящеры. Некоторых из них я узнаю здесь, на улицах. Они тоже продолжают жизнь в других телах. - А что случилось с камнем? - Море зализало его насмерть. Как леденец. У него было достаточно времени для этого. - Интересно, - соврал Генка.
На самом деле он извелся за последние полчаса. В арбатском подвале было шумно и накурено. Публика, состоящая из пестро разодетой богемы, угощала друг друга свежими перфомансами и старыми сплетнями. Сырые стены были увешаны картинами, имевшими такой вид, будто их украли из младшей группы детского сада. Форменная мазня.
Генка продолжал держать в руке приглашение, потому что оно придавало хоть какой-то смысл его присутствию здесь. А пришел он ради Анюты, которая сегодня должна была выступать.
