Сколько же сейчас времени? Ё-моё! Небось, проспал! Мне же в наркомат, на работу!
Делать нечего — второпях собираюсь (и на этот раз решил одеться без претензий — пиджачок попроще, рубашка без галстука) и бегу на кухню. Пожевав на ходу хлеба с остатками колбасы, и нацедив из бидончика полстакана молока, уже немного отдававшего кислым запахом, но еще приемлемого на вкус, выскакиваю на улицу и быстрым шагом направляюсь к трамвайной остановке. С некоторым замедлением припомнив номер нужного мне трамвая, я, после нервного ожидания, его таки дождался, втиснулся на подножку, сунул кондуктору тысячную купюру за шесть трамвайных станций, и, в сопровождении нередких звонков вагоновожатого, пополз с ним к Волхонке и дальше, на Охотный ряд.
Мимо меня проплывала Москва — одновременно знакомая и незнакомая. Зелени в центре было явно больше, чем в мои времена. Вон, прямо за Музеем изящных искусств сколько деревьев! А ведь ныне тут плотная застройка… Ныне? Когда это — «ныне»? Ныне тут как раз деревца да кустики. А дома тут тесниться еще только будут, в том времени, из которого я выпал…
Трамвай миновал Боровицкий холм, оставил по правую руку здание Манежа, выполз на Манежную площадь и двинулся вдоль «Националя». Но впереди не было видно знакомых с детства зданий — ни тебе гостиницы Москва, ни здания Совнаркома (затем Совета Министров, затем Госплана, затем Госдумы). А вот Дом Союзов был себе вполне на месте. Затем показалась обширная площадь, обрамленная вполне узнаваемыми зданиями — Большой театр, Малый театр, за ним — серая псевдоготическая громада магазина «Мюр и Мерелиз» (нынче именуемого ЦУМ), с противоположной стороны — гостиница «Метрополь». Сама же площадь с обеих сторон была довольно пустынной — знакомые по прошлой жизни скверы с фонтанами отсутствовали.
В трамвае стало чуть посвободнее. Заметив на руке довольно представительно одетого человека примерно моих лет наручные часы («тоже, небось, на службу едет» — решил я), спросил у него время, перевел стрелки своих мозеровских часов и завел пружину. Если я и опаздывал, то не слишком — было примерно пять минут десятого. Но все-таки непорядок.
Трамвай покатил дальше, вдоль побеленной Китайгородской стены с башнями, крытыми зеленоватой черепицей, и на Лубянской площади вышел на кольцо, а затем свернул направо. Лубянская площадь сильно отличалась от привычного мне облика — не было ни монументального здания «Детского мира», ни станции метро, а на месте снесенного памятника Дзержинскому красовалось какое-то сооружение, вроде фонтана. Трамвай все так же неспешно доехал до Ильинских ворот, и тут поворотил налево, за угол Политехнического музея, остановившись напротив памятника героям Плевны. На этой остановке я и выскочил, и скорым шагом направился в Ильинские ворота в Китайгородской стене.
