— Так неужели я, — Дарма сказал, — плох для маленькой Уны? Я — старший сын могучего Кама, все мои братья под властью моей, меня почитают Абида сыны, Шиновы дети меня уважают. Слово, звучащее в доме моём, тотчас услышат во всех жилищах рода людского! Где найдётся равный мне на земле?
— Не знаю, найдётся ли равный, — Сура сказала. — Пожалуй, такого трудно найти. Младший сын моей младшей сестры, тот для которого главная радость — игрушки, — и он превосходит тебя величием сердца и силой ума! Где же найти тебе равного? Дарма Рогатый, ступай на Нил! Муж мой, славный Волод, слишком великодушен, чтобы прогнать тебя: я за него это сделаю — жёнам простительна неучтивость.
Бурыми стали от гнева красные щёки Великого Дармы. Молча склонил он голову и прочь побежал от Синего моря. Но не хотел уходить он с пустыми руками. Видел Дарма, как из широких окон просторного Володова дома, милые Уны глаза следили за ним. Видел Дарма эти глаза и понял девичье сердце, и радостно стало ему. Тихо ступая, не оставляя следов, вошёл он в дремучий лес, забрался на древний кедр, укрылся в шёлковой хвое.
Ждёт Дарма день, ждёт другой, вот и седмица прошла, вот и другая за нею следом… Дарма прячется, Дарма ждёт, Дарма боится дышать, боится двинуть рукою: знает он, что Волод — чуткий охотник и слышит каждый вздох в лесу своём заповедном. «Это дышит не рысь, — скажет Волод, — это дышит не лось, не медведя дыхание гулкое, не зайца вздох неприметный, — так сопит человек, — злой человек и жадный, решивший забрать чужое — только он так сопит ноздрями своими бычьими. Верно Дарма укрылся в лесу!»
Дарма не ест, Дарма не пьёт, он стережёт добычу, — не лань, не оленя, не волка: Уну ждёт Дарма Рогатый. Десять дней прошло — Уна отправилась в лес. Тихо, бесшумнее рыси, Дарма слезает с кедра, тихо крадётся за Уной беспечной… Вдруг обернулась дева, увидела Дарму — муж, подобный быку, стоит перед нею. Без бороды лицо его тёмное, кожа красна на груди, — как не похож на отца — на Волода!.. Как на братьев её не похож!.. Где увидишь такого мужа среди сынов Абида? Где найдётся подобный?
— Что же ты, Дарма, застыл? Или ты испугался Уны? Или боишься гнева отца моего? Или мать не хочешь обидеть? Мне говорили, что Дарма-Бык никого на земле не боится: все склонились пред ним!.. Что же ты испугался Уны?
Лёгким движением Дарма хватает деву, бросает к себе на плечо, бесшумно бежит через лес, к дальнему берегу моря, где укрыта его ладья; вот он по морю скользит в своём тростниковом чёлне, держит путь на запад, в устье великой реки, туда, где живут его сёстры…
