— А там разве пещеры есть?.. Я это место иначе представлял…
— Да мало ли, что ты представлял!.. Говорю тебе: пещера! Глубокая. Девчонки пошли, я за ними… Ну, и потом… Короче, они куда-то не туда свернули… А я в другую сторону направился… И там, — я так понимаю, — произошёл волновой сдвиг…
— Что-что произошло?
— Волновой сдвиг! Не понимаешь? Да ты Губчевского-то читал ли? Как не читал?! Ну, тогда я тебе ничего объяснить не могу! Не думал я, что есть ещё люди, которые Губчевского не читали!.. «Книга откровений Небесного Кашалота»! Она же, кажется, даже в школьную программу уже включена!.. Волновой сдвиг! Это же основа основ! И я его пережил, — представляешь!.. — он гордо скрестил руки на груди и посмотрел на меня долгим взглядом.
— А причём здесь рукопись?
— Ну, как это, причём!.. Без волнового сдвига мне бы рукописи не видать! Только это не рукопись. Это сначала был футляр. Золотой! Я думал, он цельный, а он оказался полым, — но это потом узнали…
— А девушки куда делись?
— Какие девушки?.. А, эти… Я же говорю: свернули они куда-то не туда… Их ищут до сих пор. Но теперь уж вряд ли найдут.
— А как же ты спасся?
— Как я вышел?.. В этом-то вся и суть! Как я вышел… Вот тут-то и проявился волновой сдвиг. Что тебе объяснять, если ты Губчевского не читал?..
Я махнул рукой на его тунгусские похождения и решил перейти к золотому футляру. По его словам футляр был действительно золотой, весьма массивный, довольно длинный, и более похожий на жезл или царский скипетр, чем на коробочку с неким содержимым. Был он украшен какими-то знаками, имел какое-то навершие, — кажется, в виде птицы… Я так и не понял, кто первый додумался вскрыть его: с одной стороны Ньюкатри клялся, что до вскрытия никому не показывал футляр, а с другой стороны из его слов следовало, что вскрыл его всё-таки не он, а кто-то другой. Так или иначе, но футляр вскрыли, извлекли из него рукопись, и не трудно догадаться, что была эта рукопись написана никому не известными письменами. Ньюкантри попытался её расшифровать, но с тем же успехом он мог бы поручить это дело своему коту. И вот тут-то…
— Вот тут-то я и вышел на одного человечка!.. Человечек, я тебе доложу, редкостный! Бывший наш разведчик-нелегал! То ли из КГБ, то ли из ГРУ, — не помню. Работал в Лондоне, — и знаешь кем? — простым служителем в Британском музее, — такое у него было прикрытие. Представляешь? — в подвалах тамошних копошился, пыль с мумий тряпочкой стирал!.. Вот ведь работа!.. Это ещё в советские времена было. Ну, а потом — перестройка, то да сё… Короче, сдали его английской разведке. Наши же и сдали — для доказательства своих миролюбивых устремлений. Отсидел он пять лет, потом бежал. Да, бежал!.. Представляешь, каков монстр! Вернулся в Россию и снова стал жить нелегалом, чтобы англичане его не нашли, и чтобы наши снова не выдали. Грузчиком устроился на Апрашку. Как я с ним познакомился, — об этом и не спрашивай. Познакомился. У меня много связей на теневой стороне. А зачем он был мне нужен? А потому, что он — большой специалист по расшифровкам! Крупнейший!
