Никогда не говори, что умрешь | страница 45

Очевидно, никто из них так и не услышал моих молитв, и Джонни Ричардсон, бычок на заклание, изрыгая бесчисленные ругательства, шёл в направлении господина Цирила, на собственную смерть, на «скотобойню» Степлтона, на бесконечно долгий, смертельно долгий концерт, уже потопленный в океане позора.

Кое-что хорошее там всё-таки произошло. Перед концертом я встретил отца Пита Таунсенда[13], Клиффа. Я удостоился чести встретить человека, на которого хотел произвести хорошее впечатление, задать вопросы о его известном сыне прежде, чем тот увидит, как ужасно я буду играть в тот незабываемый вечер. Я уже предугадывал, что ни он, ни другие музыканты не будут уже такими приветливыми после концерта. Кто осмелится сказать, что я не медиум? Один музыкант подошёл ко мне и, мягко улыбаясь, спросил, всё ли со мной в порядке, на что я ответил: «Если честно, никогда в жизни я не играл так ужасно». В ответ он сказал: «А я уверен, что играли», — и пошёл восвояси, бормоча: «Не сдавайся мой мальчик, никогда не сдавайся...»

Я думал, что, наверное, этот пёс никогда не заживёт по-человечески. Время шло, а всё продолжало рушиться. Я упустил такой шанс! Лучше не становилось, скорее наоборот — всё хуже и хуже.

Но мне не хочется больше говорить об этом. Я хочу прыгнуть вперёд, в счастливое время, в тот сладкий 1974 год...

Когда «Рубеттс» добрались до первого места в хит-парадах, я отправился на Хэрли Стрит, подлечить колено. Перед взлётом «Рубеттс», я участвовал в гастрольном шоу Барри Блу, которое открывало арену Болтона для 2 000 орущих детей. В результате гостеприимный бар принял несколько большее, чем предполагалось, количество посетителей. Но развязка была впереди. Когда мы уже почти подъехали к гостинице, я выскочил из автобуса прямо на ходу. Я подумал, что смогу прыгнуть на травянистую обочину дороги, но Джефф Дэйли, «Саквояж», (это прозвище он получил от того, что никогда не помогал выгружать чемоданы из опустевшего автобуса) прыгнул мне прямо на спину, когда я уже летел на скорости 20 миль в час, и хрящ в моём правом колене естественно выскочил.

Мне удалось как-то продолжать тур с одним левым коленом. Невероятным образом, прихрамывая, я перетаскивал свои барабаны с сессии на сессию, заказанные в Лондоне. Как только в успешном графике «Рубеттс» появилась пауза, я воспользовался этой возможностью и поспешил к физиотерапевту, госпоже Роберст на Хэрли Стрит, которая была замужем за известным доктором, в своё время оказавшим «Битлз» «дополнительное содействие» в приобретении некоторых снадобий, и та песня