Тамара Валентиновна полночи мучилась бессонницей и, разумеется, завтрак проспала. Если раньше она жаждала выяснения отношений с Ройзеном и сама шла на разговор, то теперь она стала бояться. А вдруг?
Это «а вдруг?» не давало ей покоя. Она забилась в свою комнату и с ужасом ждала, когда Ройзен ее позовет. А он все не звал. Чем дольше он не обращал на нее внимания, тем больше она мучилась. «Не хочет меня расстраивать». Она вынуждена была залезть в свои запасы, приготовленные для хозяина дома и его жены, и выпить валерьянку с пустырником. Нервы расшалились. Внезапно дали знать о себе болезни, которые накопились к пятидесяти восьми годам. Закололо в правом боку, подскочило давление, стало двоиться в глазах. Тамара Валентиновна чувствовала себя разбитой. Она уже забыла, зачем сюда приехала. Работа? Какая работа? Момент истины, вот что это такое. Безжалостная нелицеприятная правда…
…Софья Львовна решила воспользоваться разрешением и навестить профессора Ройзена. Настоящего профессора. Хозяина этого дома она со вчерашнего вечера называла безлико: ОН. Просто он.
Не дожидаясь завтрака, Софья Львовна побежала наверх, на третий этаж. Дверь в комнату Ройзена и в самом деле была не заперта. Сам он спал. Поколебавшись немного, Софья Львовна тронула профессора за плечо.
– А? Что? – он зашарил по тумбочке в поисках очков.
Она схватила их первой и протянула ему:
– Доброе утро.
– Вы… как? Как оказались здесь? Он знает?
– Нет, – покачала головой Софья Львовна. – Но он мне разрешил подняться к вам и… поговорить.
– Он что, открыл вам правду?
Она кивнула:
– Скажите, Марк Захарович, насколько это серьезно? С ним?
– Э-э-э… видите ли… Ситуация неоднозначная…
Она поняла: ведется запись. Поговорить откровенно не удастся.
– Профессор, а вы здесь добровольно? Ваша жена знает?
– Да, знает, – кивнул Ройзен.
– Хотите, я ей позвоню? Дайте мне номер ее телефона.
– Не стоит. Я с ней на днях говорил. Она в курсе.
– Значит, вам разрешают пользовать мобильным телефоном?
– Ну, разумеется!
Ей показалось, что Марк Захарович говорит напряженно.
– Вас шантажируют, да? – догадалась она. – Хотите, я позвоню в полицию?
– Не стоит, – повторил он. Ей показалось, что Ройзен испугался. – Не надо никуда звонить, я вас прошу.
– Но тогда…Это может кончиться плохо для всех нас. Я много лет проработала в стационаре психиатрической больницы, я вижу, что ему гораздо хуже.
Он стал слушать с явным интересом, но не говоря при этом ни слова. «Боится», – догадалась Софья Львовна.
