Маркс разжал руки, завел их за спину, вышел из-за стола и, продолжая говорить, принялся расхаживать мимо неподвижно сидящих унтер-офицеров. Когда он шел справа налево, то пистолет, торчавший из правого кармана, едва не бил рукояткой по носу оцепеневших парламентеров восьмой роты.
— Не скрою от вас, — жестко говорил Маркс, — что о вашем неожиданном и странном визите во всех подробностях будет известно коменданту города полковнику Энгельсу.
При этих словах оба унтер-офицера в страхе подумали: «Будет? А не известно ли уже сейчас?»
— Я думаю, — неумолимым тоном продолжал Маркс, — господину коменданту будет интересно и полезно узнать, как далеко зашло падение дисциплины, как извратилось понимание законного порядка среди войск гарнизона, где роты, подобно шайкам разбойников… — Маркс остановился перед унтер-офицерами и резко сунул руки в карманы сюртука. Капрал и сержант прижались к спинкам своих стульев, готовые, казалось, принять заслуженную позорную смерть от руки этого ужасного человека, — подобно шайкам разбойников, подсылают своих людей к неугодным им гражданам, чтобы посредством угроз вынудить у них то или другое признание!
Маркс снова зашагал, продолжая говорить:
— Я обращу особое внимание коменданта на вашу непонятную мне фразу: «Мы больше не можем сдерживать своих людей». Я попрошу господина полковника произвести расследование всего этого происшествия и разъяснить мне ваше странное требование. Мне придется предупредить коменданта, что в случае отказа в моей просьбе я прибегну к гласности. Все. Не смею дольше задерживать вас.
Маркс подошел к двери, толчком распахнул ее. Унтер-офицеры встали и, опасливо поглядывая на правый карман хозяина, попятились к выходу.
— Живее, господа, живее! — вдруг раздался из коридора веселый голос Энгельса. Унтер-офицеры заторопились, совсем смешались и стремглав вылетели на улицу.
Энгельс, смеясь, вошел в комнату и стал у окна. Когда унтер-офицеры шествовали мимо окна, он открыл форточку и рявкнул над их головами:
— Наш пламенный привет восьмой роте!
Маркс засмеялся, а унтер-офицеры едва не сорвались бежать.
Энгельс, стоя у окна, наблюдал за унтер-офицерами, пока они не исчезли за поворотом. А Маркс сидел за столом и быстро писал:
«Кёльн, 3 марта 1849 г.
Г-ну полковнику и второму коменданту Энгельсу
Милостивый государь!..»
Письмо получилось небольшим. В энергичном тоне Маркс доводил до сведения коменданта все, что и обещал унтер-офицерам.
Через час, уходя домой, Энгельс взял письмо и занес его на почту.
