Один из «благожелателей» принес Веласкесу рукопись. Художник раскрыл ее наугад. На глаза попали ехидные и лицемерные строки шестого диалога: «Я знал другого дерзкого фаворита живописи, из которого, как мы можем сказать, родился Художник потому, что кисти и цвета послушны ему; он действует более по прирожденному вдохновению, а не благодаря трудам». Ах вот оно что!
Обычно спокойный, Веласкес не находил себе места. Теперь весь двор заговорит о скрытой сути «Диалогов». Нужно ждать для себя каких-то нежелательных событий. Только горячиться напрасно. Лучше выслушать все, что бы о тебе ни говорили, а потом взять спокойно плащ и уйти. Это, к сожалению, не всегда удавалось.
События, назревшие при дворе, не заставили себя долго ждать. Король, у которого было обыкновение заходить в мастерскую маэстро и, удобно усевшись там в специально для него поставленное кресло, наблюдать за его работой, пришел раньше обычного часа. Он подошел к мольберту и пристальным оценивающим взглядом окинул полотно. Потом взял из рук Хуана кисть, обмакнул ее в золотистую краску и нарисовал на чистом холсте силуэт человека. Филипп любил показывать, что все умеет делать и сам, даже рисовать, но бремя государственных дел не дает ему ни минуты покоя. Будь у него время, он стал бы великим поэтом или художником, а может быть, и артистом!
Маэстро тем временем грунтовал полотно. Король прошелся по мастерской и, наконец, произнес фразу, ради которой, очевидно, пришел сюда:
— Скажите мне, маэстро, как вы оцениваете разговоры при дворе о том, что вы ничего, кроме голов, писать не умеете?
Филипп с лукавой улыбкой ожидал ответа. Художник повернулся к нему совершенно спокойно: приготовиться — началось.
— Ваше величество делает мне слишком много чести. Я не встречал еще и не знаю человека, который мог бы их отлично рисовать!
События нарастали. Камергер его величества в час после полудня пригласил Веласкеса зайти в зал для аудиенции.
Филипп IV протянул руку к серебряному подносу, где лежал, свернувшись трубочкой, листок, хранивший тайну того, ради чего сюда собрали полдвора. И без того царившая здесь тишина напряглась до предела. В ушах зазвенело.
— Послушайте нашу волю. Объявляется среди художников двора конкурс, в котором возьмут участие четверо достойнейших живописцев. Их имена: уважаемый сеньор Висенте Кардучо, сеньоры Эухенио Каксес[25], Анхело Нарди[26] и дон Диего де Сильва-и-Веласкес, наш придворный живописец. Условия конкурса следующие: вышеупомянутые художники должны соответственно своему таланту и пониманию написать историческую картину на тему «Изгнание морисков из Испании в 1609 году». Разрешается им самим выбрать место действия картины, а также модели для действующих лиц; размер ее должен быть 3,35 метра в высоту и 2,74 метра в длину. Чтобы не было никаких суждений относительно того, что кто-либо из художников пользуется покровительством свыше и потому его картина получила незаслуженную высокую оценку, мы назначаем жюри. Им будут люди, уважаемые всеми и достойные доверия, — сеньор художник Хуан де Майно и дон Хуан Баутисто Крещенци маркиз де ла Торес, рыцарь ордена Сант-Яго. Наградой победителю будет наша милость и придворная должность хранителя королевской двери.
