Именно в Шан-де-Батай в 1966 году герцог отметит тысячелетие своего рода. Это празднование заслуживает того, чтобы о нем поговорили отдельно. Сейчас же мы рассматриваем «золотой» век.
Чтобы быть абсолютно точной, я должна упомянуть еще один замок, принадлежащий д'Аркурам: замок в Шовиньи, недалеко от Пуашье, а также находящийся за Ла Маншем, очень аристократический замок Станшон-Аркур, недалеко от Оксфорда. Перечисленные замки являются самыми значительными, которые можно отнести к основным владениям, ибо семья Аркур, рассеявшись по всему свету, владеет еще и другими замками. Только в Нормандии их у нее три: Ошер, Мэзон и Бофосэ…
Сениориальная Нормандия
Большая провинция, некогда завоевавшая Англию, что позволило язвительному Клемансо сказать о ней Ллойд Джорджу «эта старая французская колония, сыгравшая такую злую шутку», занимает особое место в истории замков. Прежде всего потому, что в эпоху Революции эмиграция ее почти не затронула. Ради сохранения своих громких имен уехали только самые знатные семьи и последние представители родов, озабоченные их продолжением. Кроме того, между аристократами, привязанными к этой земле, и крестьянами, ее обрабатывавшими, существовали тесные узы. Проведенное исследование позволяет утверждать, что здесь почти не было разграбленных и сожженных замков, что банды горожан, творивших свое черное дело, часто должны были противостоять местным жителям. Сколько интендантов, фермеров, преданных слуг и даже кормилиц прятали гонимых хозяев и спасали их дома! Когда буря улеглась, жизнь стала возвращаться в былое русло, почти как при старом режиме, разве что сеньоры превращались в мэров, генеральных советников и других избранников народа.
Даже огромный замок Брольи, насчитывающий двести сорок два метра по фасаду, не был разрушен. Разграблен, да. Это произошло после смерти на эшафоте маршала, арестованного за то, что он покинул армию после казни Людовика XVI, и вынужденной ссылки его сына. Когда сын вернулся на родину, замок стоял на месте, но представлял совсем не радостное зрелище: «Замок, обстановка которого была распродана во время конфискации, был непригоден для жилья, не было ни перекрытий, ни рам. Я жил у нотариуса…»
Деревня гостеприимно встречала возвратившегося господина. К сожалению, в самый разгар катастрофы интендант вынужден был отдать архивы воинствующим молодчикам, иначе они грозились поджечь дом. Этим интендантом был отец Проспера Мериме. Сколь благородны были эти деревенские жители, не поддавшиеся соблазну незаконной наживы и беспорядков! Ничего общего с членами революционного правительства, продавшего английскому королю Георгу IV, заклятому врагу, севрский фарфор, принадлежавший Людовику XVI и Марии-Антуанетте. Нормандия, открытая всем ветрам, сурово хранила все, что ей принадлежало.
