О непрерывной линии фронта речь уже не шла. Все было раздроблено. Нас заставляли устанавливать иллюзорные «опорные пункты».
Как красивы, как спокойны были старые французские деревни с их церквями и рыночными площадями, нагретыми июньским солнцем! Обитатели сбежали или попрятались.
Мы отступали в пустоту. Сердце сжималось при мысли о том, что эта истинная, глубинная, облеченная плотью Франция будет разом оставлена чужим войскам, следовавшим за нами по пятам.
Моя Тарридова карта была недостаточно подробна, чтобы я мог проделать свой путь самостоятельно, по второстепенным дорогам. Каждый раз, меняя департамент, я снимал со стены в первом же попавшемся доме почтовый календарь с местной картой на обороте. Уже это одно говорит само за себя, до чего мы докатились!
Однажды мне случилось проезжать мимо одного из «опорных пунктов». Он состоял из поставленного на землю и нацеленного на дорогу пулемета да лежащего за ним стрелка. На некотором отдалении находились еще несколько человек во главе с капитаном, который расхаживал взад-вперед.
Поскольку я перед ним остановился, этот офицер, явный резервист, сказал мне тоном встревоженным и властным:
— Если встретите немцев, ни в коем случае не стреляйте.
Для этого паникера главной опасностью был я.
IV
«Лакомый каплун» и «Массилия»
В перенаселенный Бордо продовольствие больше не поступало. Опустошенные магазины объявляли: «Нет мяса… Нет хлеба… Нет бензина… Ничего нет».
Элита, люди известные и богатые, могли тем не менее достаточно вкусно поесть в ресторане «Лакомый каплун» на улице Монтескье. Заведение было знаменито не только своей кухней, но и удивительным декором в стиле рокайль большого зала, где наиболее востребованные столики прятались в искусственных гротах из разноцветных ракушек.
Здесь в часы трапезы оказывалась добрая часть приехавших в Бордо политиков. Сюда приходили за новостями, обменивались информацией, подлинной или ложной, тут циркулировали слухи, затевались махинации.
17 июня Жорж Мандель, со вчерашнего дня переставший быть министром, обедал там в обществе своей любовницы, пышнотелой Беатрис Бретти, пайщицы «Комеди Франсез», когда перед ним предстали два жандармских офицера и попросили следовать за ними. По-прежнему бесстрастный Мандель встал, сказал своей спутнице: «Я вынужден вас покинуть. Оставляю вам заботу оплатить счет», — поклонился послу Англии, который сидел за соседним столиком, и вышел вместе с жандармами.
Зачем его схватили? Еще один удар Алибера, начальника секретариата маршала, которого последний сделал заместителем статс-секретаря. Какой-то журналист рассказал Алиберу, что Мандель, при соучастии генерала колониальных войск, которого также арестовали, велел закупать оружие и готовил заговор. Против кого? Против маршала, конечно. Генералу Лафону, все такому же усердному, но по-прежнему столь же ограниченному, был выдан ордер на арест подозрительных лиц за «действия, противные общественному порядку».
