– А как же подписка?
– Я снимаю с тебя подозрение, – он взглянул на мою грудь, плотно обтянутую черным шелком, и вздохнул.
– Только никому об этом не говори, – улыбнулась я.
– Хорошо. Ты можешь уехать, но тайно. Никто ничего не узнает, и точка. Если что, я прикрою. Сколько дней тебя не трогать?
– Дня три, я думаю.
– И куда ты едешь?
– В Барселону.
– В Барселону-у… – протянул он. – Ничего себе! А зачем?
– Надо, милый.
– Ты едешь одна?
– Нет. С коллегой по работе.
– Этот коллега мужчина? – ревниво спросил львенок.
– Да, – честно ответила я.
– Молодой?
– Молодой.
– Вы едете вдвоем?
– Да.
Господи, почему же я не вру?! Почему не сочиняю очередную «правдоподобную» историю о том, как мне срочно надо обменяться опытом с профессором из Сорбонны? Ведь я гроссмейстер вранья! Вряд ли Слава знает, где находится Сорбонна. Даже если знает, наверняка поверит, что из Барселоны в Сорбонну ходит рейсовый автобус. Он ведь не представляет себе карту Европы. Для него она – большое туманное пятно, над которым возвышается Биг-Бен. В школе он учил английский. «Хау ду ю ду, май фрэнд», ну и т. д. А я, вы только вдумайтесь! Говорю ему святую правду! Что это? Любовь? Потому что в любви все, как примерные прихожане на исповеди, едва согрешив, каются.
Повисла пауза, во время которой он жевал, а я мучилась. Он ведь не сказал, как Саша: я тебя никому не отдам. Не пометил территорию. Просто сидит и переваривает.
– Слава, почему ты молчишь?
Кажется, я где-то уже это слышала. Саша дважды спросил вчера:
– Почему ты молчишь?
Молчит тот, у кого сильнее болит сердце. Оно болит так, будто в нем сидит раскаленная игла, потому и слов нет. Не то что говорить, дышать больно.
Я, кажется, сделала ему больно.
– Не надо так переживать, милый. – Я положила свою узкую ладонь на его большую широкую.
– Не надо, – он дернул рукой, но я слегка прижала ее к столу. – Пусти!
Я отпустила.
– Я забираю свои слова обратно, – с пафосом заявил он, пряча под стол руку. – Ты никуда не можешь ехать, потому что находишься под следствием. Ты дала подписку.
– А если я уеду, ты меня посадишь?
– Да! – рявкнул он.
– А если я еду по делам с дряхлым старикашкой, из которого уже песок сыплется?
– Ты мне врешь? – Он посмотрел на меня с подозрением и засопел.
– Ты допускаешь вариант, что до тебя у меня кто-то был?
– Ну, в общем, да.
– А допускаешь ты мысль, что этот кто-то не может смириться с тем, что я его бросила?
– Ему что, морду надо набить? – запетушился он.
– Цивилизованные люди не решают вопросы мордобоем.
