Давить на нее было бессмысленно, как бессмысленно давить на меня. Какое-то время мы молча пили кофе.
– Вы сильно обижены на своих родителей? – спросила вдруг она.
– А вы?
– Сначала обижалась. В детстве я везде писала Дина. На тетрадках, в дневнике, на почтовых конвертах…
– Да, в нашем с вами детстве еще существовали почтовые конверты. Дина хорошее имя. По крайней мере, нормальное. А меня звали Герой.
– Это имя мужское, – заметила она. – Гера – производная от Германа. Еще Герой звали супругу Зевса, даму мстительную и властную.
– И характер у меня сформировался соответствующий.
– Да, вы давите.
– Это заметно?
– Я тоже давлю. Муж вздохнул с облегчением, когда от меня ушел. У него еще могут быть дети. А у меня нет.
– Я вижу, вы не очень расстроены.
– А смысл? У меня есть Эльба. – Она погладила кошку, которая от нас не отходила.
– Какое странное имя.
– Должно быть, это у меня наследственное, – рассмеялась она.
Она вела себя очень свободно. Не прогоняла меня из дома, но и не давала того, что я хочу. И, как я поняла, не даст. С Удоевым у нее давние отношения, пусть всего лишь как с клиентом банка, а меня она вообще видит впервые в жизни. И не собирается продолжать знакомство. Я сразу поняла, что мы не станем подругами, хотя и похожи. Но это закон природы: две реки, берущие начало из одного истока, всегда соперницы. Они сражаются за право сильного: кто больше возьмет воды? Врагами мы тоже не будем, именно из-за нашей похожести, но постараемся больше не пересекаться. Моя территория – это моя территория, а ее – это ее.
– Вы, наверное, недавно купили машину, раз он не знал, на чем вы ездите, – сказала я, глядя на кошку. Хорошая киса.
– Совершенно верно.
– Вы знаете Александра Ивановича Козелкова? – наугад закинула я удочку.
– А кто это?
– Очаровательный молодой человек.
– Если бы я знала всех очаровательных молодых людей в Москве, я стала бы счастливицей. У меня был бы огромный выбор.
– Выходит, не знаете.
– Нет, не знаю.
– Что ж, все равно спасибо за кофе.
– Не за что. На суде я скажу то же, что и сейчас. Кроме того, что не скажу про вас и Глебова.
– Да и так все узнают.
– Теперь я понимаю, почему вы до сих пор на свободе. Удоев тоже удивлялся. «Не понимаю, – говорит, – в чем дело».
– Ему очень надо, чтобы меня посадили? – Я опять заволновалась.
– Там какие-то выборы… Мы разговаривали в кафе. Было немного шумно.
– В кафе?
– В ресторане. Он пригласил меня в ресторан, куда приехал на своей машине. И я ее наконец увидела.
