Он стоял в прихожей перед бесстрастным зеркалом, хмуро разглядывая свое отражение, и что-то такое вспоминалось, что-то такое брезжило, всплывая из глубин, неуверенно оформляясь в нечеткие полуобразы, которые вроде бы и являлись ему когда-то, только забылись... Или и не было никаких образов, а что-то казалось ему после "Сугоклеевской" и пива?
- Что ж такое? - растерянно вопросил он отражение, осторожно трогая ноющий кровоподтек. Нет, совершенно непонятно было, откуда он взялся.
"Рут-Ат" - это слово, вернее, даже не слово, а определение чего-то бывшего, но словно бы и не бывшего, проявилось вдруг в туманном облаке каких-то других определений, и вспомнилось что-то бывшее или не бывшее, но настолько реальное и осязаемое, что было странно - почему это вот реальное и осязаемое уплыло вдруг, не оставив по себе хотя бы щепотки земли... хотя бы кусочка неба... отзвука... прикосновения...
- Рут-Ат... - пробормотал он, пробуя слово на вкус, вслушиваясь в его звучание.
И вспомнил свой сон. Долину. Черный лес. Овраг. Рут-Ата, Лил-Ола, Сергея, Максима и Валерика. Вспомнил шшатов.
Воспоминание было неярким, словно память о кинофильме, виденном давным-давно, в раннем детстве. Только одним из героев этого фильма был он сам, Денис Курбатов. Как всегда случается во сне.
Ощущение дыры в памяти почти исчезло и он, еще раз сокрушенно взглянув на кровоподтек, пошлепал по теплому линолеуму к холодильнику с желанной банкой. Видимо, думал он, вчера его основательно развезло и он мог и забыть, а то и вовсе не заметить после смеси настойки с пивом, как шарахнулся спиной о какой-нибудь острый выступ. Качнуло, знаете ли, а подходящий выступ всегда найдется. Взять хотя бы армейского дружка Юрку Дрему: вместе возвращались на дембель, отмечали это дело в компании соседей по плацкартному. Юрка отрубился, а потом ахнулся со своей верхней полки прямо на столик. Головой. Потер голову и полез себе обратно, а наутро ничего не помнил и выражал недоумение по поводу шишки. В общем, бывает такое.
Он расслабленно смотрел в пыльное окно - чадя, взревывали и бросались под ядовито-зеленое око светофора грузовики и автобусы, завывали троллейбусы, уже забитые рабочим людом, - и медленно, с передышкой потягивал воду, обеими руками придерживая скользкую банку. Вода текла по подбородку, выплескивалась на голый живот, вызывая озноб - но это было приятно. Притупился похмельный привкус во рту и начала стихать боль в висках. Он сидел у окна и с удовольствием вспоминал интересный сон. Надо же, шшаты какие-то, Круглые Чаши... Сказываются фантастические видики, что вечерами крутят по телевизору.
