Третий заход.
– Да, алло, – пробормотал Хью в трубку хриплым со сна голосом.
Я отвернулась от него на другой бок и посмотрела на сочащийся из окна слабый, рассеянный свет; вспомнив, что сегодня первая среда Великого поста, и почувствовав при этом неизбежный приступ вины.
Отец погиб в первую среду Великого поста, и каким-то замысловатым, не понятным ни для кого. кроме меня, образом я чувствовала, что по крайней мере отчасти виновата в этом.
Говорили, что на его лодке случился пожар – взорвался топливный бак. Обломки вынесло на берег несколько недель спустя, в том числе часть кормы с надписью «Морская Джесс». Он назвал лодку в честь меня, не в честь моего брата Майка и даже не в честь матери, которую обожал, а именно в честь меня, Джесси.
Я закрыла глаза, и перед мысленным взором предстали ревущие языки пламени и отбрасываемые ими оранжевые отблески. Статья в чарлстонской газете описывала взрыв как «подозрительный», и даже было проведено небольшое расследование, впрочем ничего не давшее; обо всем этом мы с Майком узнали только потому, что тайком раскопали газетную вырезку в платяном ящике матери, странном, потайном месте, где валялись порванные четки, брошенные в небрежении медальоны с изображениями святых, бумажные образки и статуэтка Иисуса с отбитой левой рукой. Мать даже и представить себе не могла, что мы когда-нибудь доберемся до этой священной рухляди.
Целый год я почти каждый день наведывалась в это жутковатое святилище и с маниакальным постоянством перечитывала статью, особенно одну строчку: «Полиция разрабатывает версию о том, что искра из курительной трубки могла воспламенить утечку в топливной системе».
Это я подарила ему трубку на День отца. Раньше он вообще не курил.
Я до сих пор не могу думать о нем отдельно от слова «подозрительный», отдельно от этого дня, когда он стал пеплом, в то время как людям повсюду – мне, Майку, матери – мазали уже другим пеплом лбы в церкви. Еще одно проявление иронии судьбы.
– Да, конечно, я вас помню, – услышала я, как Хью говорит в трубку и дергает меня, чтобы я повернулась. Смутное утро. – Да, – сказал он, – у нас все хорошо. А как там дела у вас?
Не похоже, что это пациент. И не наша дочь Ди – в этом я не сомневалась. Слишком уж официальный тон был у Хью. Может, это кто-то из его коллег, подумала я. Или из больницы. Они иногда звонили проконсультироваться в сложных случаях, хотя обычно не в пять утра.
Я выскользнула из-под покрывала и босиком прошла через комнату к окну – посмотреть, насколько велика вероятность того, что дождь снова затопит подвал и зальет постоянно включенную газовую горелку отопительной системы. На улице лило, дождь падал крупными холодными каплями, в воздухе висел синеватый туман, дорога почти скрылась под водой, и я зябко передернула плечами – хорошо бы, чтобы в доме было чуть потеплее.
