Губы Томми спустились ниже, стали ласкать меня между ног, и я закричала, дрожа от наслаждения, моментально пронзившего мое лоно. Я потеряла счет времени; я смутно понимала, что происходит вокруг, ощущала себя порочной, словно Ева, познавшая грех, и похотливой, как кошка во время течки.
Томми прекратил свои ласки и встал. Сквозь дымку оцепенения я наблюдала, как он раздевается, увидев же его без одежды, зарычала, как последняя блудница, и вся подалась к нему, когда он натянул презерватив. А он схватил меня за запястья, привлек к себе, приподнял, перевернул в воздухе и положил животом на подлокотник дивана, так что лицом я уткнулась в подушки.
Я чувствовала, как он вошел в меня сзади и, положив одну руку мне на бок, а другой схватившись за плечо, все глубже и глубже проникал внутрь, с лихвой удовлетворяя моим требованиям. Как дикий, необузданный зверь.
Мне так нужна была его несокрушимая сила, и она нахлынула на меня всей мощью прилива, а отступив, унесла с собой трупы и воспоминания о них. Я отдалась Томми без остатка и взамен получила то, о чем мечтала, — простое, безыскусное очищение. Я испытала несколько оргазмов, прежде чем Томми достиг своего; когда это случилось, он напрягся всем телом и крепко вцепился пальцами в мое плечо, но не поранил, лишь причинил мгновенную сладкую боль. Все закончилось; мы оторвались друг от друга, упали на диван и вновь обнялись, изнуренные, удовлетворенные и дрожащие.
— Класс! — произнес он, посмотрев на меня.
Я согласно улыбнулась и заглянула ему в глаза.
— Спасибо, Томми!
— Всегда пожалуйста, — ответил он, и хитрая улыбка вновь заиграла на его губах, — в любое время!
Я улыбнулась и поцеловала его в шею.
Дрожь потихоньку прошла. Мысли о трупах все еще копошились, но уже далеко, где-то на задворках сознания.
Томми высвободился из моих объятий и пошел на кухню. А я провожала его восхищенным взглядом, не в силах налюбоваться. Он принес себе пиво, а мне — бутылку воды, уселся рядом, и мы вновь обнялись. Сделав глоток, я принюхалась.
— Пахнет сексом.
— И как же он пахнет?
— Как… — И я улыбнулась, откинув голову. Слова пришли сами собой: — Как свежий пот и вымытый член.
— Пикантно и поэтично, — заметил Томми и поцеловал меня в шею. — Ты потрясающая женщина.
— Признайся, что ты любишь меня за то, что я умная.
— Нет. Мне нравится, что ты умная, но люблю я тебя за твою попу.
— За задницу.
— Что?
— Ты сказал «попа», как в детском саду. Скажи «задница».
— Не могу.
