— И легче не станет? — горько вздохнула я. — Ведь я никогда не перестану ее любить!
Элайна взяла меня за руки и спросила, глядя в глаза:
— Ты знаешь, что я сирота, Смоуки?
— Нет, — изумленно ответила я.
— Да, сирота, — кивнула она. — Я и мой брат Мануэль. Папа с мамой погибли в автомобильной аварии, и нас воспитала абуэла — наша бабушка. Удивительная женщина. Она никогда не жаловалась, ни разу. — Элайна задумалась. — А Мануэль… О, это был чудесный мальчик, Смоуки. Великодушный, добрый, только очень слабый. Ничем особенным он не болел, просто к нему цеплялась любая инфекция, и он всегда очень долго выздоравливал. Однажды летом абуэла привезла нас на побережье Санта-Моники. Мануэля унесло подводным течением. Он утонул.
«Такие простые слова, а сколько за ними страданий и боли. Тихая скорбь».
— Ничто не предвещало смерти моих родителей. И брат погиб в прекрасный летний день, у него просто не хватило сил выбраться на берег, — произнесла Элайна и пожала плечами. — Поэтому мне очень хорошо знаком твой страх, страх потерять того, кого любишь. — Она отпустила мои руки и улыбнулась. — И что же я сделала? Взяла и влюбилась в чудесного человека, но с такой опасной профессией, мысли о которой не дают мне спать по ночам. Порой я даже обвиняла Алана в своих страхах. Незаслуженно.
— Не может быть!
Элайна была для меня совершенством, и я с трудом могла представить ее в подобной роли.
— Увы, это правда. Годы шли, какое-то время обходилось без особых волнений, и я успокоилась. Страх отступил, но лишь для того, чтобы вернуться. Он всегда возвращается. И легче не станет. Вот и ответ на твой вопрос.
— Почему ты никогда не рассказывала мне о том, что ты сирота, что у тебя был брат?
Она снова пожала плечами:
— Не знаю… Хотела рассказать, когда ты лежала в больнице, а потом передумала.
— Но почему?
— Потому, что ты любишь меня, Смоуки. А моя история ничем не смогла бы тебе помочь и лишь усилила бы боль.
«Она права», — подумала я.
И Элайна улыбнулась улыбкой счастливой любящей жены, улыбкой бездетной матери, улыбкой сказочной принцессы, которая пожертвовала своими волосами ради того, чтобы жить.
— Так мы будем снимать кино? — раздался голос Келли. Она только что вошла в гостиную, держа за руку Бонни.
— Конечно, будем, — ответила я, заставив себя улыбнуться.
— Объясни, что нам делать, — попросила Элайна.
Я попыталась взять себя в руки, чтобы унять охвативший меня внутренний трепет.
— Уже год, как умерли Мэт и Алекса. Многое с тех пор произошло… — Я посмотрела на Бонни и улыбнулась. — И не только со мной. Я все еще скучаю по ним, и всегда буду скучать. Но… они здесь больше не живут, — произнесла я фразу, утром адресованную Бонни. — Я всегда буду помнить о них, я сохраню все фотографии, все видеозаписи, но я должна избавиться от вещей, от одежды и игрушек, от всего, чем они пользовались, когда были живы.
