Я не могла разобрать выражения глаз Келли. Что крылось в них — печаль или чувство вины?
— Какие же мы разные, Смоуки! Всего один раз, еще девчонкой, я попала в беду: связалась с нечестным парнем, забеременела и отказалась от ребенка и была абсолютно уверена в том, что уже никогда и ни с кем не смогу построить семью. А для тебя память о днях, проведенных с родными, оказалась гораздо сильнее несчастий, выпавших на твою долю. Я восхищаюсь тобой, — сказала Келли и грустно улыбнулась.
Я ничего не ответила. Я очень хорошо знала свою подругу. Она разделяла мое горе, делилась своим, и этого было достаточно. А слова утешения — они всего лишь слова. Что в них проку?
— Знаешь, по чему я скучаю? — улыбнулась она. — По мексиканским пирожкам Мэта.
Я удивленно посмотрела на нее и улыбнулась в ответ:
— Они были великолепны!
— Мне так их хочется иногда! — с грустью ответила Келли.
Я и кухня несовместимы; максимум, на что я способна — воды вскипятить. А Мэт был повар от Бога. Он купил кулинарную книгу и все премудрости освоил сам. Готовил — пальчики оближешь. А стряпать мексиканские пирожки его научил один человек. И это было бесподобно! Мэт брал не покупные лепешки, а настоящие тортильи из кукурузной муки, мягкие и эластичные, и плотно набивал их мясной начинкой со специями, от которых у меня просто слюнки текли. Видно, у Келли тоже. Она любила вкусно поесть и чуть ли не каждую неделю приходила к нам обедать.
Я вспомнила, как однажды, не умолкая ни на секунду, Келли уплетала мексиканские пирожки и чем-то рассмешила Алексу. Алекса так расхохоталась, что захлебнулась молоком и у нее из носа потекли молочные струйки.
— Спасибо, — произнесла я.
Келли меня поняла.
«Спасибо тебе за память, за эту горькую радость, которая так больно ранит, но приносит столько счастья».
Келли встала и направилась к двери, затем оглянулась и с озорной улыбкой произнесла:
— Кстати, мышеловка-то ни к чему, достаточно подсыпать яду. Шоколадные пончики я буду есть всегда!
— Как ты? — спросила Элайна.
Она пришла двадцать минут назад, обнялась, как обычно, с Бонни и увлекла меня в гостиную, чтобы поговорить наедине.
«Только не ври», — требовали ее искренние карие глаза, словно рентгеновскими лучами просвечивая меня насквозь.
— Вообще-то замечательно, но иногда плохо, — честно призналась я.
Элайна на редкость добрый, но при этом очень строгий человек, и обмануть ее мне даже в голову не приходило.
— Что значит «плохо»?
Я посмотрела ей прямо в глаза, пытаясь выразить словами то, что так мучило меня по ночам. Мне больше не снился Джозеф Сэндс. Его глумливая рожа и издевательский смех постепенно исчезли из моих сновидений. На смену им пришли кошмары с Бонни в главной роли. Я видела девочку то на коленях убийцы, который приставил ей к горлу нож, то в луже крови с простреленной головой.
