К концу первого раунда мое правое ухо едва не превратилось в клочья. Во втором его хук правой почти закрыл мне глаз, и на лбу моем образовалась глубокая рана. В начале третьего он сбил меня с ног таким левым хуком в корпус — я думал, дыру пробил! Его однопалубники с каждой секундой все больше сходили с ума, а наши ребята взывали к кровавой мести. Но я не волновался: для меня и не такие колотовки привычны, так что ни чуточки не ослабел.
Раздражало только, что Таракана никак не достать. Пока что он не получил ни одного толкового удара. Замечательный был боксер — рядом с ним даже Демпси казался бы стариком-обойщиком с ведерком в единственной руке.
Он ухитрялся все время держать меня на расстоянии и притом здорово избивать, но дело было не в проворстве и не в силе ударов. Уродливая, непривычная внешность — вот что мешало драться! Черт побери, от его взгляда можно было спятить, а я никак не мог заставить себя не смотреть ему в глаза. Пробовал следить за линией пояса или за ногами, но всякий раз мой взгляд невольно возвращался к его несусветным буркалам. Какое-то роковое влечение! Пока я старался понять, куда он нацелился, — бац! — его левая била в совершенно неожиданном направлении, и все начиналось сначала.
Короче, поднимаясь после этого нокдауна в третьем раунде, я был в бешенстве. А потом, гоняясь за ним по всему рингу и поимев с этого только синяк под другой глаз, пришел в отчаяние. А когда до конца раунда оставалось с полминуты, привел публику в восторг, потому что зажмурился и ринулся в атаку, работая бешеными, бестолковыми свингами.
Он, конечно, здорово прошелся по мне, но плевать: пока я не видел его рожи, она не путала моих расчетов, и почти сразу же я попал, без всяких сомнений, в челюсть. Тут с публикой случилась прямо истерика; я открыл глаза и оглянулся в поисках свежего трупа.
И — да, на глаза мне сразу попалось безжизненное тело, но это оказался не Таракан. К вящей своей досаде, я увидел, что под один из моих наугад посланных свингов подвернулся рефери. В тот же миг Таракан послал свинг с левой мне в челюсть, я рухнул, но в падении успел-таки попасть Таракану чуть выше пояса, и удар гонга застал нас всех троих на ковре.
Наши достопочтенные секунданты растащили нас по углам, кто-то окатил рефери ведром воды, и он кое-как смог продолжать встречу, держась за канаты.
Сидя в углу, нюхая вонючую соль и наблюдая, как секунданты Таракана массируют его пострадавшее брюхо, я глубоко задумался, что со мной во время боя случается крайне редко. Я вообще-то не верю, что от размышлений бойцу может быть польза — от них только голова болит. Однако же, хоть и ныла после Тараканова удара челюсть, хоть и двоилось в глазах от его жуткой хари, я почесал Майку нос и принялся соображать. Левша все делает наоборот.
