Через упомянутую дверь мы попали в совершенно темный коридор, поплутали по каким-то переходам и лестницам, потом впереди забрезжил свет. Мой проводник исчез также безмолвно, как и появился. А я вошел в просторную комнату с высоким узким окном, свет через которое почти не попадал внутрь.
Над большим письменным столом висели две керосиновые лампы, образуя под собой тусклое желтое пятно. Вдоль стен тянулись книжные стеллажи. В один из прошлых визитов мне удалось взглянуть, что за литература здесь хранилась. Скажу одно: духовных сочинений я не нашел.
Навстречу мне из-за стола поднялся человек в черном костюме. Был он среднего роста и среднего же возраста, с редкими белесыми волосами. Под пиджаком у него была черная водолазка с высоким воротом.
— Здравствуйте, Сергей, — приветствовал он меня, — присаживайтесь. — У него был мягкий и проникновенный голос проповедника.
Я водрузил свою сумку на стол и повалился в глубокое кресло.
— И вам привет, господин Пастор. Он поморщился.
— Я ведь вас просил: называйте меня просто Николаем.
Я чуть не брякнул: «Угодником?» Но вовремя прикусил язык.
— Вижу, вы не с пустыми руками, — сказал Пастор, глядя на сумку.
Я кивнул.
— Что удалось достать?
— Все.
— Все?
— Все. Теперь можно поговорить о цене.
Пастор осторожно расстегнул сумку, заглянул в нее.
— Как вы умудрились? Я пожал плечами.
— Это моя работа. С нее живу.
Он усмехнулся.
— Это вам кажется, что вы живете. Нам всем так кажется.
Я отмахнулся:
— Уважаемый Николай. Есть просьба: не начинать сначала.
— Вы странный человек, — сказал Пастор.
— Подобное мнение о себе я слышу нередко. Вы тоже странный человек.
— Сергей, — голос Пастора прозвучал еще мягче, — зачем вам изображать из себя полублатного барыгу? Вы ведь образованный человек, это видно.
— Я Ездок. Мой приятель, тоже Ездок, в прошлом кандидат наук. Он всегда прекрасно водил машину. А драться и стрелять научился удивительно быстро — для кандидата.
— Перестаньте, — отмахнулся Пастор. — У вас могла бы быть куда более завидная участь.
— В аду? После конца света?
— Ну и что?! И конец света, и ад мы представляли себе иначе. Но все оказалось совсем не так. Господь показал нам истину. И оставил право выбора.
— Ну насчет конца света я с вами определенно не согласен, — возразил я.
(Похоже, мы втягивались в старый спор. Но я устал от одиночества, молчания и общения с бандюками.) — Гнев Господень поразил строго ограниченное пространство, составляющее считанный процент от тверди земной. И на этом проценте уцелели почему-то сплошь грешники. А ведь в Писании сказано: землю унаследуют праведные. Ах да, простите, это ведь не земля, а преисподняя.
