— Слишком поздно, миледи, — заплетающимся языком произнес Отис. — Мы уже отвлеклись.
Хелена присела, чтобы нахально похлопать его по штанам.
— Это я вижу.
Отис зарычал.
Хелена улыбнулась:
— Но сначала нам нужно убедиться, что наш милый голубок не упорхнет. — Она встала, покачиваясь, потом посмотрела на Колина. — Я только проверю узлы.
Колин опустил глаза. Он не мог видеть ее нетвердую походку. Сейчас все его эмоции слились в одну. Единственное, что он чувствовал, — это отвращение. Ему нечего было сказать Хелене. Нечего.
И все же он ничего не мог с собой поделать.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, — пробормотал Колин.
Он чувствовал запах вина в ее дыхании, но Хелена не показалась ему такой уж пьяной, когда прошептала «О, да», обходя вокруг него.
— Потому что они не будут ласковы с тобой, — предостерег он. — Такие никогда не бывают.
Хелена усмехнулась, колдуя над его веревками.
— Я и не ждала, что они будут ласковы.
Колин нахмурился. Может быть, она одна из тех странных созданий, которым нравится, когда с ними грубо обращаются?
Хелена покровительственно похлопала его по руке.
— Но я думаю, что смогу с ними справиться.
Колин зарычал от отвращения. Никогда еще его суждение не оказывалось таким ошибочным. Он ведь искренне считал, что Хелена была достойной уважения леди, которая обладала принципами, честью и добродетелью. Теперь стало очевидно, что она совсем не такая женщина, какой он ее воображал.
— Эй, девка! — взревел Отис. — Мне кажется, ты слишком долго задержалась с пленником. Ты там не трахаешь его, а?
Остальные наемники зафыркали от смеха.
— Что? И смешать нормандское бланманже с доброй шотландской похлебкой?! — крикнула она в ответ, вызывая их громкий хохот. — Нет, любимый. Я берегу себя для тебя.
Колин холодно смотрел в землю. Кровь Христова, да у этой девицы язык хуже, чем у портовой шлюхи. Теперь он точно знал, что не желает быть свидетелем непристойностей, которые сейчас произойдут.
Как будто прочитав его мысли, Хелена шепнула ему:
— Держи глаза открытыми.
«Ни за что, даже за гору серебра», — подумал Колин, когда она оставила его, чтобы вернуться к костру. И все же он не мог не поглядывать время от времени, как девушка начала завлекать добровольных жертв ее соблазнения.
— Отис, дорогой, — промурлыкала она, — куда ты положил свой длинный стальной кинжал?
— Он прямо тут, красавица, — ответил он, развязывая шнурки штанов.
— О Боже, но я имела в виду не этот кинжал, любимый. Я имела в виду вот этот.
